Jack & Cheryl
Mefferd
Медсестра днем, боец родительского
отчуждения ночью. После того, как мой муж Джек потерял всех троих детей из-за родительского
отчуждения во время 10-летней судебной битвы, я взяла на себя обязательство
распространять информацию об отчуждении родителей в мире и помогать посторонним понять, как
мстительный бывший может превратить ребенка в оружие. В течение почти 10 лет я была мачехой для Лиама, Мэри и
Кейти. Я задокументировала каждую деталь.
Может быть, поделившись этими подробностями, я смогу
помочь тебе в твоей борьбе. Я не остановлюсь,
пока меня не услышат.
Шерил
Меферд – жена и друг отчужденного от трех своих детей отца Джека Меферд. Шерил Меферд, воин на войне родительского отчуждения. Блог
https://parentalalienationspeaks.com/
КАК ВЕЖЛИВЫЕ СОТРУДНИКИ ОФИЦИАЛЬНЫХ ОРГАНОВ ПОМОГАЮТ ОТЧУЖДАТЬ ДЕТЕЙ
Опубликовано 11 апреля 2019 г.
Первоначально
опубликовано в журнале Stepparent Magazine 4/11/2019
Недавно мне напомнили, почему я ненавижу говорить об
отчуждении родителей. Тридцатиминутная беседа с представителем службы опеки на работе
заставила меня снова почувствовать себя беспомощной жертвой. Вопросы, которые возникли в результате такого простого
взаимодействия, вызвали у меня смущение и убедили специалиста опеки, что я не только
сумасшедшая, но, скорее всего, еще и преступница.
Итак, я пытаюсь объяснить вам то, что вы не видите, не
можете измерить, а большинство из вас не
может даже поверить в существование
таких явлений, если вы лично не испытали этого.
Прежде чем я начну, давайте поговорим о чем-то гораздо
более приятном. Давайте вернемся к тому дню,
когда родился ваш драгоценный ребенок. Как
медсестра в операционной, я наблюдала за бесчисленным количеством родов. Хотя я
сама никогда не переживала роды, я пережила это через свои глаза, наблюдая за
родами. Первый крик, радостные слезы, невинность,
приходящая в этот мир. Я наблюдала со стороны,
как происходят эти праздники, и приветствовала тебя, плакала с тобой и держала
тебя за руку. Я выкрикивала время рождения
вашего ребенка и помогала очистить ваш
драгоценный сверток, который вы ждали девять
месяцев, чтобы встретиться. Я делала твои первые
семейные фотографии и помогла тебе
высушить слезы эйфории.
Хотя есть вещи, которые я не видела в процессе родов.
Я никогда не видела, чтобы мать использовала страх и
ложь, чтобы контролировать восприятие ребенком своего отца. Также я не видела, чтобы мать пыталась манипулировать правдой
и убеждать новорожденного в том, что парень на семейной фотографии, которую я
только что сделала, был врагом. Я также никогда
не видела, чтобы мать унижала, угрожала или избегала своего новорожденного,
когда она шла с отцом в детскую. Я уверена, что
если бы я сказала вам, что видела, как это происходит, вы бы поставили под
сомнение мое здравомыслие, а затем удивились бы, почему я не позвонила в
социальные службы (опеку).
К сожалению, все, что я упомянула, на самом деле
происходит при отчуждении родителя.
Одна из сторон, обычно мама или папа, использует такие
тактики, как страх, манипулирование, саботаж, ложь, унижение, изоляция и
призыв изменить имя, чтобы изменить восприятие
ребенком другого родителя. Этот новый, невинный
новорожденный с запахом только что родившегося ребенка, которому все когда-то так радовались, скоро наполнится
ложью, искаженной правдой и станет оружием против другого родителя. Трудно поверить, не правда ли?
Теперь, что делает отчуждение родителей еще более сложным
для понимания, это факт, что фактическое отравление ребенка (как ядом) не
происходит в пределах 10-минутного нахождения в операционной комнате с горсткой
проницательных свидетелей. Но все это происходит
в течение многих лет с сотнями ничего не подозревающих зрителей. Удивительно, но наиболее сильное отчуждающее ребенка поведение родителя происходит на виду у всех в
школе или даже на церковных службах. Возможно,
вы даже видели это несколько раз и даже не поняли этого.
Подумайте об этом.
Например, у вас есть подруга «Салли», у которой есть
дочь «Эбби», которая соответствует возрасту вашей дочери. Однажды вечером в пятницу на футбольном матче вы видите, как
папа Эбби разговаривает с ней. Вы знаете, что
мама и папа Эбби в разводе, но Вы об этом ничего не думаете. Вы возвращаетесь к просмотру игры.
Через несколько минут вы видите руку Салли на плече Эбби.
Вы предполагаете, что видите нормальную привязанность
матери и дочери, и снова возвращаетесь к просмотру игры. Когда вы оглядываетесь через несколько минут, вы видите, что
Салли, кажется, шепчет что-то Эбби на ухо, а затем наблюдаете, как Салли и Эбби
уходят вместе. Опять же, вы ничего не думаете об
этом.
В то время Вы не понимали, что Вы были просто свидетелем
того, как Салли использовала отчуждающее поведение, чтобы Эбби перестала разговаривать
со своим отцом. Первым жестом руки Салли на
плече Эбби было «предупреждение» Салли. Это,
казалось бы, невинное сжатие плеча Салли было жестом, чтобы дать Эбби понять,
что ей не разрешили общаться с ее отцом. Когда
Эбби продолжала говорить со своим отцом, Салли подняла предупреждение на более высокий уровень, сказав Эбби, что ей не разрешено
говорить с отцом. Видите, как легко это можно не
заметить?
Для неподготовленного глаза взаимодействие выглядело
совершенно невинным и мягким. Но на самом деле Салли проделала специальные действия, чтобы
Эбби не разговаривала с отцом. Салли отчуждает
или «промывает мозги» Эбби против своего отца. Отчуждение
в этом сценарии не закончится до тех пор, пока Эбби полностью не прекратит
общение со своим отцом и не будет готова свидетельствовать против него о
жестоком обращении в суде, которого она никогда не испытывала. Я хорошо знаю этот сценарий, потому что Эбби - моя
отчужденная падчерица.
Хотя конечный результат отчуждения родителей является
разрушительным для Эбби и ее отца, это не началось именно здесь. Как и в большинстве случаев, на такое воспитание уходят годы,
и отчуждающие родители заручаются поддержкой доброжелательных социальных
работников, сотрудников полиции и других специалистов. И как и вы, они также не видят никакого отчуждения, которое несмотря
на это, происходит прямо перед ними.
Как и в случае большинства форм злоупотреблений, поведение,
направленное на отчуждение, обычно начинается с малого и со временем становится
более агрессивным. Когда Эбби была младше, Салли
использовала страх, чтобы начать процесс отчуждения. Каждую неделю, когда Эбби
шла по пути к отцу для встречи с ним, Салли звонила в полицию перед приходом Эбби
к отцу и говорила, что она боится, что отец собирается бить ее на месте встречи. Неважно,
правда ли это. Что имело значение, так это
восприятие истины, которую Салли запечатлела в Эбби.
Кроме того, Салли использовала профессиональных
консультантов, чтобы помочь исказить реальность Эбби и дать возможность исполнить
программу отчуждения. Звучит невероятно, правда?
Бесчисленное количество раз Салли сидела и
разговаривала с консультантами перед Эбби и неоднократно называла ее отца «агрессивным
алкоголиком». Салли также сфабриковала
истории о том, как она боялась его, когда Эбби была еще ребенком. Вскоре Салли вместе с этими профессионалами помогала Эбби «вспомнить»
времена, когда она тоже боялась своего отца. Звучит
правдоподобно?
Чтобы закрепить процесс отчуждения, каждый раз, когда
Эбби была в доме ее отца, Салли вызывала полицию к его двери для проверки «все
ли хорошо с ребенком». Этот, казалось бы, невинный поступок со стороны полиции был
тактикой, которую Салли использовала для усиления внушения Эбби о том, что ее
отца следует бояться. Опять же, это не имело
значения, соответствовало ли это
действительно. Что имело значение, так это само восприятие
таких действий и интерпретация их в уме ребенка.
Кроме того, когда Эбби была у своего отца, Салли звонила
и требовала поговорить с ней «по решению суда». Во время этих звонков Салли
сначала говорила с Эбби мягким, нежным тоном и говорила что-то вроде: «Дорогая,
ты в безопасности?» и «Дорогая, с тобой все в порядке?» Когда Эбби смеялась над
ней, Салли сменила тон на что-то более грозное, чтобы привлечь внимание Эбби, а
затем спросила бы ее снова. Она продолжит
задавать те же вопросы, пока Эбби не ответит так, как это устраивает Салли.
Неоднократно спрашивая и меняя тона, Салли подкрепляла
идею, что папа Эбби снова был кем-то, кого можно бояться. Как только Салли получила ответ, который она хотела от Эбби,
она сказала что-то вроде: «Дорогая, я знаю, что ты напугана и не хочешь
рассказывать мне обо всем, что происходит сейчас, но мы можем поговорить об
этом, когда будем вместе. и ты будешь в безопасности». После чего Салли как бы внезапно прервала бы телефонный звонок.
Когда Эбби вернулась к Салли после своего визита у отцу,
Салли потребовала «разбор полетов» с Эбби, чтобы помочь ей справиться с
«травмой», которую она перенесла, находясь в доме своего отца. Это будет продолжаться часами. Салли откажется от еды, воды и туалета, пока не будет
удовлетворена ответами Эбби. Салли неоднократно
спрашивала подробности о проведенных выходных и переписывала (интерпретировала
по-своему) эти безобидные забавы, пока Эбби больше не ассоциировала время с
отцом как положительный опыт.
Невинное веселье в ручье стало ужасным, почти утоплением.
Царапина, которую она получила во время невинной игры с
собакой, теперь стала раной, которую она получила от нападения бешеной собаки.
Новая рубашка, которую гордо носила Эбби, стала
примером того, как ее отец пытался купить ее молчание из-за постоянных оскорблений. Эбби никогда бы не подумала не доверять своей матери, рассказывая
кому-либо, потому что, в конце концов, Салли была настолько опустошена распадом
брака, что теперь она нуждалась в Эбби как никогда.
У Салли сейчас Эбби там, где она хочет быть. Затем она вызывает DFS (службу опеки), чтобы укрепить
идеологическую обработку. Она рядом с
Салли, сидящей рядом с ней и ободряющей ее. Эбби теперь чувствует себя обязанной рассказать им ужасающие подробности о
нападении собаки и опыте утопления. И благодаря
поддержке своей матери Эбби теперь достаточно сильна, чтобы делиться
подробностями о жестоком обращении, которому она подвергается каждые выходные,
когда навещает своего отца.
Эбби сейчас в ужасе от
своего отца и прекращает с ним всякое общение. Она
также отказывается видеться с ним во время назначенного ему судебного
заседания. План Салли почти завершен.
В то время как Эбби все еще податлива, Салли доставляет
ее в полицейский участок, и Эбби, по ее собственным словам, предъявляет
обвинения против ее отца. Салли следит за тем,
чтобы такие слова, как «чувствует себя оскорбленным ее отцом», появились в
собственноручной записи Эбби. Затем Салли подробно просматривает полицейский проколол
опроса Эбби, чтобы удостовериться, что ни одна из тех мелких деталей,
запечатленных Салли, не была забыта. В случае
необходимости Салли делает предложения относительно того, что еще могло
произойти, и следит за тем, чтобы эти детали были включены.
К этому времени папа Эбби узнал об ужасных обвинениях, выдвинутых против него. Он недоверчиво почесывает голову и даже не может понять, как
Эбби может обвинять его в жестоком обращении с детьми. Он идет на футбольный матч в пятницу вечером, чтобы
поговорить с Эбби. Это когда вы видите, что,
казалось бы, невинное взаимодействие между Эбби и ее отцом происходит. Эбби сожалела о том, что она сказала, и не понимала
последствий, с которыми столкнулся ее отец. Прямо
сейчас, когда вы видели, как Салли хлопает Эбби по плечу и шепчет ей на ухо.
Как и планировала Салли, DFS (опека) вмешивается и считает дом отца Эбби «небезопасным»
из-за выдвинутых против него обвинений. Из-за
этого Эбби запрещено возвращаться в свой дом до суда, до которого осталось
четыре недели. Салли использует это время, чтобы
продолжить процесс идеологической обработки и поднять его на следующий уровень.
В следующий раз Эбби увидит, что ее отец находится в
суде, когда она уже готова выступить, чтобы дать показания против него.
Невероятно, не
правда ли? Однако, к сожалению, в США примерно 22 миллиона человек
пережили именно этот сценарий.
Почти 10 лет я была мачехой с тремя удивительными детьми.
В те годы мы с мужем беспомощно наблюдали, как наш
отчуждатель переписывал детские воспоминания; включал
детей в ритуалы разрыва эмоциональных связей; использовал
страх и манипуляцию, чтобы саботировать время посещения; и заручился поддержкой полиции, DFS (опеки) и других официальных
специалистов, чтобы отчуждать детей от
моего мужа . 28 июня 2018 года в 9 часов утра мы
поднялись по ступенькам здания суда округа Тейни и столкнулись с тремя детьми,
готовыми дать показания против нас за жестокое обращение, которого они никогда
не испытывали.
Я сейчас схожу с ума? КОММЕНТАРИЙ
Марк Космидер
11 апреля 2019 года в 12:16
Нет, ты не кажешься сумасшедшей! В первые дни моего отчуждения от детей хотел узнать все, что мог, о том, что я
пережил. Я прочитал все, что мог на эту тему, и
много связанных тем. По мере того, как мои
знания увеличивались, росла и боль, и мое чувство беспомощности. Это очень хорошо написанное произведение, однако я обнаружил,
что все больше и больше таких произведений могут послужить мне переключателем
настроения. Иногда я должен быть более разборчивым в том, что читаю, потому что
это может значительно снизить мое настроение и самочувствие. Продолжай в том же
духе, Шерил.
СТАТЬИ
ПО ТЕМЕ
