ДЖЕНИФЕР ХАРМАН И ДР. ИНЫЕ ФОРМЫ НАСИЛИЯ, ИСПОЛЬЗУЕМЫЕ ОТЧУЖДАЮЩИМ РОДИТЕЛЕМ, И СТЕПЕНЬ ОТЧУЖДАЮЩЕГО ПОВЕДЕНИЯ

Доктор философии Дженифер Харман является  доцентом кафедры  психологии в Университете штата Колорадо (США).  Она получила докторскую степень по социальной психологии в Университете штата Коннектикут в 2005 году и специализируется на изучении семейных отношений. Она также имеет две степени магистра в Педагогическом колледже Колумбийского университета по психологическому консультированию и несколько лет работала консультантом по вопросам семьи и токсикомании. Доктор Харман – известный ученый, она опубликовала много рецензируемых статей и глав книг,  регулярно представляет  свои исследования на научных конференциях по всему миру. В течение  последнего десятилетия  основное внимание ее исследований уделялось изучению отчуждения родителей.

Доктор философии Эдвард Крук является доцентом социальной работы в Университете Британской Колумбии (Канада) и специализируется на детской и семейной политике. Будучи семейным социальным работником в Канаде и Великобритании, он работал  в области социального обеспечения, защиты детей, занимался школьной  социальной работой, социальной  работой в больницах и семейными консультациями. В настоящее время он преподает и практикует в области медиации и наркомании. Он автор многих книг, в том числе «Равные родительские права: социальная справедливость после развода». Он является президентом Международного совета по вопросам совместного воспитания.

Доктор философии Дениз Хайнс  занимается исследованиями насилия в семье и сексуального насилия с акцентом на профилактику, вмешательство и государственную политику. Она является доцентом кафедры психологии в Университете Кларка (США).

ДЖЕНИФЕР ХАРМАН И ДР. РОДИТЕЛЬСКОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ: НЕПРИЗНАННАЯ ФОРМА НАСИЛИЯ В СЕМЬЕ (Часть 4)

Jennifer J. Harman  университет штата Колорадо

Edward Kruk университет Британской Колумбии

Denise A. Hines университет Кларка

Источник:     Psychological Bulletin, APA 2018, Vol. 144, No. 12, 1275-1299 http://dx.doi.org/10.1037/bul0000175

Этот документ защищен авторским правом

Автор: Американская Психологическия Ассоциация (АРА) или один из ее членов.

Эта статья предназначена исключительно для личного использования и не предназначена для коммерческого  распространения

ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ:

ОР – отчуждающий родитель, родитель, который выполянет действия, приводящие к отчуждению ребенка (детей) от второго родителя (целевого)

ЦР – целевой родитель, родитель который теряет детско-родительские отношения с ребенком (детьми) в результате действий отчуждающего родителя. 

IPV – семейное насилие со стороны интимного партнера или родителя

Иные формы насилия, используемые отчуждающим родителем

            Помимо психологической агрессии, ОР будет также использовать другие формы агрессии, чтобы повредить ЦP в его  отношениях с ребенком. Физическое насилие определяется как умышленное применение физической силы, способное привести к смерти, ранению, увечью или инвалидности (например, удушение, пощечина, применение оружия). Этот аспект также включает принуждение других лиц к совершению насильственного акта от имени исполнителя. Целевые родители сообщили, что часто испытывают физическое насилие со стороны ОP перед расторжением брака (Godbout & Parent, 2012) и сообщают о физическом нападении со стороны ОР и/или новых романтических партнеров/супругов ОP или других членов их семьи во время передачи детей, иногда даже в присутствии своих детей (Baker & Darnall, 2006; Harman & Biringen, 2016).

            Сексуальное насилие включает в себя половые акты, которые совершаются (или на которые покушаются) одним лицом без согласия другого, такие как изнасилование и сексуальное домогательство. Как и в случае с физическим насилием, ЦР сообщали, что они являлись жертвами сексуального насилия, такого как изнасилование, до разрыва  своих отношений (Godbout & Parent,2012).

            Сталкинговое поведение - это паттерны повторяющегося и нежелательного внимания и контакта, которые вызывают беспокойство за свою безопасность и безопасность других (например, близкого друга). Такое поведение может включать повторные и нежелательные телефонные звонки, наблюдение или слежку за жертвой на расстоянии, а также оставление подарков, когда жертва не хочет их получать. Это поведение должно происходить несколько раз с одним и тем же человеком в нескольких формах, и жертва должна чувствовать страх или опасность относительно  своей физической безопасности (Breiding и др., 2015). Сталкинговое поведение, совершенное ОP, часто приписывавется  ЦP и документируется в юридических случаях (Lorandos, 2013). В качественном исследовании интервью 51% опрошенных ЦР сообщили о преследовании ОP после того, как их отношения закончились, в некоторых случаях (20%) уже почти через десять лет (Ratajack & Harman, 2018).

            Как правило, сталкинг влечет за собой использование социальных сетей для получения информации о ЦР для использования против них (например, в суде, в полиции).

            Отчуждающие  родители  также убеждают  домашних работников (например, нянь)  шпионить за ЦР; друзей, семью и других знакомых лиц  следить за ЦР из  своих автомобилей; чтобы шпионить за ними; и даже специально нанимают людей, чтобы взломать их домашнюю компьютерную сеть (Ratajack & Harman, 2018). Большинство исследований по сталкингу было проведено с лицами,  которые недавно закончили отношения или у которых близкие отношения не начинались (например, преследование кого-то, чтобы попытаться установить отношения; Cupach & Spitzberg, 2014). Гораздо больше исследований необходимо провести, чтобы понять типы и мотивы сталкинга ЦР в случаях родительского отчуждения.

            Целевые родители также сообщают, что испытывают правовую и административную агрессию со стороны ОP. В то время как другие формы IPV нацелены на человека и группы его родственников, друзей  и сотрудников, чтобы разрушить репутацию человека, эта форма агрессии использует людей, находящихся у власти, чтобы добиться более разрушительных последствий для цели (например, ввести ограничения на посещение, тюремное заключение; Hines et al., 2015; Kruk, 2011).

            Что касается отчуждающих родителей, то внешние силы, такие как суд по семейным делам, могут быть использованы для блокирования или вмешательства в отношения ЦР с ребенком (например, Balmer и др., 2017). Негативный судебный опыт упоминается в качестве одной из наиболее серьезных проблем для целевых родителей, особенно из-за гендерных предубеждений судебных специалистов, которые предпочитают матерей отцам в некоторых странах  мира (Ayoub и др., 1999; Kruk, 2011;Lehr & MacMillan, 2001).

            Одной из основных причин, по которым мужчины-жертвы тяжелых форм  IPV отказываются  от разрыва отношений со своими агрессивными  супругами, является страх, что они больше не увидят своих детей (Hines & Douglas, 2010). Кроме того, многие женщины сообщают, что они также продолжают находиться в отношениях с агрессором  из страха потерять своих детей (Hardesty & Ganong, 2006). Хотя отчужденные  отцы и матери используют правовую и административную агрессию, эта форма агрессии чаще и легче   используется женщинами против мужчин, поскольку люди с большей вероятностью верят женским утверждениям о жестоком обращении (Hines и др., 2015; Tilbrook, Allan, & Dear, 2010).

            Кроме того, существуют гендерные предубеждения при вынесении судом временных запретительных судебных приказов в пользу женщин, а не мужчин, которые сообщают о том, что они являются жертвами IPV (Muller, Desmarais, & Hamel, 2009).

            Целевые родители сообщили, что ОP часто (от нескольких до десятков раз) вызывали полицию в свой дом, когда их дети были там, чтобы связать поведение ЦP с " опасностью” (López и др.,2014; Harman & Biringen, 2018). Обвинения в сексульном насилии  над детьми документируются (например, Vassiliou, 2005 год) и были описаны как самое мощное оружие (Lowenstein, 2012 год) или "серебряная пуля" в спорах об опеке над детьми, потому что после предъявления иска вероятность того, что ЦР получит опеку или будет серьезно воспринят судами как жертва  отчуждающего  родительского поведения, почти исключена. Действительно, мужчины-жертвы IPV сообщили, что их партнеры манипулировали “системой”, подавая ложные запретительные приказы и манипулируя судебной системой для получения единоличной опеки над своими детьми (Hines, Brown, & Dunning, 2007).

            Когда суд обязывает  родителей использовать  медиацию для урегулирования споров прежде использования судебных ресурсов, ЦР сообщают,  что ОР  не вступают в такие переговоры; они предпочитают  участвовать в состязательной борьбе с использованием  правовой системы, потому что это дороже (и, следовательно, может использоваться в карательных целях), и они хотят “выиграть.” Когда юридическая медиация была использована  в этих обстоятельствах, ЦР  сообщают, что ОР используют  этот процесс манипулятивным образом, чтобы “заставить " соглашпться  на их условия, используя  угрозы, что  при обращении в суд  результаты  для ЦР будут еще хуже.        Отчуждающие  родители  нарушают судебные приказы в отношении времени воспитания или принятия решений, и даже обвиняют ЦР в агрессии, когда они обращаются в суд за помощью в исполнении судебных решений  (например, для соблюдения решений  о времени воспитания; Harman & Biringen, 2018; Kruk, 2011).

            Представители социальных органов, такие как социальные работники, специалисты в области психического здоровья, опекуны ad litems, учителя, медицинские работники и сотрудники полиции, могут быть "ослеплены" (или обмануты) рассказами ОP и участвовать в правовой и административной агрессии против ЦP  (Rand, 1997). Представители социальных органов  часто имеют негативные предубеждения о ЦР (например, гендерные или расовые предрассудки), недостаточную  квалификацию в определении родительского отчуждения и/или развития человека (например, убеждение, что дети никогда не врут), и часто ограничивают  или препятствуют  контакту или связи между ЦР и ребенком (Harman & Biringen,2016, 2018). ЦP может быть даже лишен родительских прав из-за серьезных несправедливостей суда  в отношении рассмотрения их  дел (например, ложные претензии по IPV к ЦР). Акт изъятия ребенка у родителя (или изъятия родителя у ребенка) или принятия единоличного решения об опеке ОР без достаточных доказательств неспособности другого родителя быть родителем также является формой IPV.

Степень выраженности родительского отчуждающего поведения

            Степень выраженности родительского отчуждающего поведения трудно поддается количественной оценке, поскольку исследованиям еще предстоит четко определить, какие конкретные формы поведения и другие факторы  приводят к мягким, умеренным и тяжелым формам родительского отчуждения—существует только предварительное эмпирическое исследование, устанавливающее эту прямую связь на основе теории (Baker & Eichler, 2016). Например, мы еще не знаем, являются ли некоторые конкретные виды поведения более разрушительными, чем другие, и какие виды поведения или группы видов поведения вызывают очень сильное отчуждение. Ругань в отношении ЦР не является здоровой  для ребенка, но являются ли конкретные характеристики поведения ОР более вредными, чем другие?

            Сочетается ли ругань  с другими формами отчуждающего поведения (например, вмешательство в родительское время), и в какой степени? Серьезность может также определяться длительностью времени и частотой, с которой используется такое поведение, независимо от того, насколько оно “плохое”. Например, если ОP только ругает ЦР в бесцеремонных комментариях, которые не являются откровенно унизительными, приводит ли это поведение в конечном итоге к мягкому, умеренному или серьезному отчуждению, если это делается регулярно в течение 5 или 10 лет? Есть некоторые данные, что такие факторы, как возраст ребенка (Fidler & Bala, 2010; Kelly & Johnston, 2001) связаны с тяжестью исхода, причем у детей старшего возраста (подростков) чаще проявляются тяжелые симптомы родительского отчуждения (например, полное неприятие ЦР).

            Являются ли тяжелые исходы вызванными воздействием очень тяжелых форм поведения, последствием таких форм отчеждения как блокирование всего доступа к ЦР, или они являются следствием  постоянного воздействия более мягких кластеров поведения в течение длительного периода времени? Или же количество форм поведения имеет значение, но только в сочетании с определенными уязвимостями на определенных этапах социального и когнитивного развития?

            С юридической и клинической точек зрения вопрос о степени тяжести является исключительно важным, поскольку он определяет, как практикующие врачи должны вмешиваться, т.е. проводить лечение. Когда ОP вызывает сильное родительское отчуждение своим  поведением, то эти факторы, вероятно, можно отнести к жестокому обращению с детьми, но поведение ОP, которое  вызывает мягкое или умеренное родительское отчуждение, может еще не соответствовать порогу жестокого обращения с детьми. Такие случаи должны быть определены на индивидуальной основе специалистами, которые хорошо подготовлены в области диагностики родительского отчуждения, жестокого обращения с детьми, IPV и его предшественников. Более систематическое и эмпирически обоснованное исследование психологами  родительского отчуждения поможет в этой диагностике.

            Возвратно-поступательное движение IPV зависит от типа агрессии. Около 4% случаев в большой выборке разводящихся пар сообщили о взаимно высоких уровнях принудительного контролирующего насилия (тактика доминирования и физическое насилие; Beck, Anderson, O’Hara, & Benja-min, 2013), хотя есть данные, что психологическая агрессия часто бывает взаимной (Cuenca Montesino, Graña Gómez, &Martínez Arias, 2014; Straus & Sweet, 1992). Психологическая (Кара & O'Leary, 2013) и физическая агрессия (Langhinrichsen-Rohling, Misra, Selwyn, & Rohling, 2012; Madsen, Stith, Thomsen, & McCollum, 2012) среди пар, находящихся в браке, как правило, носит взаимный характер, а не односторонний, но мы мало знаем о том, как эта взаимность действует или о балансе силы и агрессии в отношениях. Исследование IPV проводилось в основном с партнерами, находящимися в нетронутых отношениях, поэтому мы еще меньше знаем о том, являются ли такие агрессивные формы поведения рецидивом среди распавшихся семей.

            Многие профессионалы считают, что родительское отчуждение происходит только в отношениях с высоким  уровнем  конфликта; другими словами, предполагают, что оба родителя несут ответственность за конфликт, который заметен  специалистам в области психического здоровья или юриспруденции, например, когда родитель должен просить суд о принудительном исполнении своего родительского времени. Когда родители появляются в суде по поводу этого  конфликта, судья или магистрат предполагают, что оба родителя должны участвовать в Родительском отчуждающем поведении (Warshak, 2015c). Используя вышеприведенный пример, суд будет рассматривать родителей как имеющих высокий уровень конфликта, несмотря на конфликт, вызванный родительским отчуждающим поведением одного из родителей, т.е. ОP (например, путем ограничения доступа ЦР к ребенку). Хотя некоторые исследователи нашли доказательства того, что оба родителя в разведенных семьях могут сообщать об  отчуждающем  поведении (Braver, Coatsworth, & Peralta), миф о взаимности был развенчан многими исследователями, юристами и клиницистами, потому что именно один из родителей чаще всего несет ответственность за провоцирование и продолжение конфликта (Келли, 2003 год) и чаще всего был жестоким партнером до того, как отношения закончились (Godbout & Parent, 2012; Harman & Biringen,2016). ОP - это наиболее вероятный родитель, который будет участвовать в контролирующем и принудительном поведении, демонстрировать параноидальное и враждебное поведение и поощрять вражду ребенка с ЦР (Warshak, 2015c).

            Действительно, поведение ОP является главным драйвером отказа ребенка от общения с ЦP (Baker & Eichler, 2016;Clawar & Rivlin,2013).

            ЦР может неадаптивно реагировать на отчуждающее поведение ОР, но важно интерпретировать такое поведение в свете отчуждения. Например, если ЦP переносит длительную кампанию очернения  перед друзьями, соседями, сотрудниками и расширенной семьей, ЦР может выступать  в защиту своей репутации (Reay, 2011), например, отправить электронное письмо таким лицам, называя ОP лжецом. Ответное поведение, безусловно, агрессивно и является одной из форм IPV, но оно не может рассматриваться как родительское  отчуждающее поведение, которое представляет собой действия в течение длительного ов времени с намерением причинить вред родителю  и повредить/разрушить их отношения со своим ребенком (Darnall, 1998). Это различие между поведением ОР и ЦP является важным для юридических и клинических целей при интерпретации причины и поддержания родительского отчуждающего поведения.

            Хотя некоторые родители, проживающие отдельно, могут отчуждать ребенка (Warshak, 2015c), родитель-опекун чаще всего является ОР, потому что имеет монополию влияния на физическое, психологическое  и эмоциональное состояние  ребенка, независимо от пола (Harman & Biringen, 2016).

            Родители, проживающие отдельно от ребенка,  часто имеют ограниченный контакт или вообще не контактируют со своими детьми (иногда в течение нескольких лет), что делает почти невозможным взаимное реагирование на многие из описанных выше форм поведения. Целевые родители, которых мы изучали, наблюдали негативные результаты отчуждения у своих детей и сообщают, что они не хотят ухудшать ситуацию. Несмотря на то, что они являются мишенью тяжелой IPV, ни один из родителей  в исследованиях первых авторов не сообщил о желании забрать своих детей от ОР или полностью поменять родительские роли. Почти все родители, которые мы опросили и изучили (Harman & Biringen,2016; Kruk, 2010,2011) хотят, чтобы у детей были здоровые отношения с обоими родителями. Эти родители принимают сознательное решение не отвечать взаимностью на агрессивное поведение ОP.

            Эти родители также знают, что если ЦP отвечает на поведение ОP, то это служит только оправданикм  негативных чувств ребенка к ЦP из-за его психологической зависимости  от  ОP (Warshak, 2015c).

            Некоторые клиницисты утверждали, что ЦР являются архитекторами своей  собственной судьбы, или частично ответственны за отчуждение ребенка из-за того, что они не могут справляться с проблемами  воспитания детей в  их ситуации (например, Johnston, 2003). Большинство исследований показали обратное: отказ ребенка от общения с  ЦР  существует независимо от любого фактического "неоптимального" родительского поведения ЦР (Baker & Eichler, 2016), а ЦР хотят активно участвовать в жизни своих детей, а не являться пассивными  жертвами  ОР (Balmer и др., 2017).

            Родитель, который является объектом этой агрессии, часто проявляет большое терпение и не подает жалобы в официальные инстанции, потому что не хочет увеличивать агрессию или подвергать ребенка постоянному высокому конфликту (Cloven & Roloff, 1993; Newell & Stutman, 1991), а также опасается , что его заявления и жалобы  не будут приняты всерьез или не будут приняты во внимание юристами и специалистами в области психического здоровья. В самом деле, IPV и жестокое обращение с детьми часто не рассматриваются  из-за нежелания полиции и служб защиты детей решать проблемы эмоционального и психологического насилия.

            Целевые родители сообщили, что они боятся оспаривать действия ОP о  нарушениях времени общения с детьми из страха, что ОP ограничит их время еще больше  или полностью прекратит все посещения детей отдельно проживающего родителя. Именно из-за этого страха многие ЦР чувствуют себя беспомощными в отношении  сохранения даже того малого времени для воспитания детей, которое им выделяется судом (Lehr & MacMillan, 2001).

            Существует серьезный дисбаланс власти в семьях, где происходит отчуждение, и ОР удерживает власть, предоставленную им социальными институтами (например, распределение опеки по решению суда) и санкционирование их поведения личными и социальными наблюдателями (Harman & Biringen, 2016; Reay, 2011;Warshak, 2015c).

            Системные результаты взаимоотношений и семьи в большей степени зависят от партнера, который имеет больший контроль над детьми (Dragon&Duck, 2005; Hanks, 1993).

            Несмотря на то, что благодаря патриархату мужчины  обладают большей властью в обществе, чем женщины, мужчины часто чувствуют себя бессильными в своих семейных отношениях (Blanton & Vandergriff-Avery, 2001; Walsh, 1989).

            Возможность нанести вред отношениям ЦР и детей  создает у ОР чувство наличия большой силы (Lawler & Bacharach, 1987;Stets & Henderson,1991;Straus, Gelles, & Smith, 1990). Резидентный родитель служит посредником между ребенком и нерезидентным родителем, что ему ощущение  сильной позиции собственной власти (Madden-Derdich & Leonard, 2000; Sobolewski & King, 2005).

            Наличие большего количества родительского времени с ребенком предоставляет родителям больше возможностей для принятия решений и, следовательно, больше власти в повседневной жизни детей (Kelly, 1993 год).

            Отдельно проживаюшие  родители (чаще отцы) могут иметь мало времени для участия в принятии решений, касающихся  ребенка, и редко консультируются с другим родителем о принимаемых решениях (Furstenberg & Nord, 1985; Kalmijn, 2015).

            Родители, с которыми проживают  дети, признавались, что наказывают другого родителя путем изоляции от детей, когда они не получают то, что хотят (Holcomb et al., 2015).

СТАТЬИ ПО ТЕМЕ

ДОКТОР ДУГЛАС ДАРНАЛЛ: ТРИ ТИПА ОТЧУЖДАЮЩИХ РОДИТЕЛЕЙ

ВРЕД, НАНОСИМЫЙ РЕБЕНКУ ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ ОПЕКИ И ДРУГИМИ СПЕЦИАЛИСТАМИ НЕЗНАНИЕМ PAS

ДОКТОР АЙРА ТУРКАТ. СИНДРОМ ЗЛОБНОЙ МАТЕРИ, СВЯЗАННЫЙ С РАЗВОДОМ

АЛЬТЕРНАТИВНОЕ МНЕНИЕ В ОЦЕНКЕ ПОВЕДЕНИЯ «ЗЛОБНОЙ МАТЕРИ» (ПО ПОВОДУ СТАТЬИ ДОКТОРА АЙРИ ТУРКАТ)

СВЯЩЕННИК АЛЕКСАНДР ЕЛЬЧАНИНОВ О СТАДИЯХ РАЗВИТИЯ ДУХОВНОЙ БОЛЕЗНИ

ДОКТОР ВИЛЬФРИД ФОН БОХ-ГАЛЬХАУ. РОДИТЕЛЬСКОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ - ФОРМА ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО НАСИЛИЯ НАД РЕБЕНКОМ

ДЖЕНИФЕР ХАРМАН И ДР. РОДИТЕЛЬСКОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ КАК ФОРМА СЕМЕЙНОГО НАСИЛИЯ

ДЖЕНИФЕР ХАРМАН И ДР. КАК ОТЧУЖДАЮЩИЙ РОДИТЕЛЬ РАЗРУШАЕТ ЖИЗНЬ ЦЕЛЕВОМУ РОДИТЕЛЮ И РЕБЕНКУ

 

ДЖЕНИФЕР ХАРМАН И ДР. ФОРМЫ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО НАСИЛИЯ, ИСПОЛЬЗУЕМЫЕ ОТЧУЖДАЮЩИМ РОДИТЕЛЕМ

Доктор философии Дженифер Харман является  доцентом кафедры  психологии в Университете штата Колорадо (США).  Она получила докторскую степень по социальной психологии в Университете штата Коннектикут в 2005 году и специализируется на изучении семейных отношений. Она также имеет две степени магистра в Педагогическом колледже Колумбийского университета по психологическому консультированию и несколько лет работала консультантом по вопросам семьи и токсикомании. Доктор Харман – известный ученый, она опубликовала много рецензируемых статей и глав книг,  регулярно представляет  свои исследования на научных конференциях по всему миру. В течение  последнего десятилетия  основное внимание ее исследований уделялось изучению отчуждения родителей.

Доктор философии Эдвард Крук является доцентом социальной работы в Университете Британской Колумбии (Канада) и специализируется на детской и семейной политике. Будучи семейным социальным работником в Канаде и Великобритании, он работал  в области социального обеспечения, защиты детей, занимался школьной  социальной работой, социальной  работой в больницах и семейными консультациями. В настоящее время он преподает и практикует в области медиации и наркомании. Он автор многих книг, в том числе «Равные родительские права: социальная справедливость после развода». Он является президентом Международного совета по вопросам совместного воспитания.

Доктор философии Дениз Хайнс  занимается исследованиями насилия в семье и сексуального насилия с акцентом на профилактику, вмешательство и государственную политику. Она является доцентом кафедры психологии в Университете Кларка (США).

ДЖЕНИФЕР ХАРМАН И ДР. РОДИТЕЛЬСКОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ: НЕПРИЗНАННАЯ ФОРМА НАСИЛИЯ В СЕМЬЕ (Часть 3)

Jennifer J. Harman  университет штата Колорадо

Edward Kruk университет Британской Колумбии

Denise A. Hines университет Кларка

Источник:     Psychological Bulletin, APA 2018, Vol. 144, No. 12, 1275-1299 http://dx.doi.org/10.1037/bul0000175

Этот документ защищен авторским правом

Автор: Американская Психологическия Ассоциация (АРА) или один из ее членов.

Эта статья предназначена исключительно для личного использования и не предназначена для коммерческого  распространения

ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ:

ОР – отчуждающий родитель, родитель, который выполянет действия, приводящие к отчуждению ребенка (детей) от второго родителя (целевого)

ЦР – целевой родитель, родитель который теряет детско-родительские отношения с ребенком (детьми) в результате действий отчуждающего родителя. 

IPV – семейное насилие со стороны интимного партнера или родителя 

 

Родительское отчуждающее поведение как насилие со стороны интимного партнера (IPV)

            Родительское отчуждающее поведение не просто способствует жестокому обращению с детьми; это прямые и косвенные атаки, которые ОP делает на ЦP. Насилие со стороны интимного партнера (IPV) описывает агрессивное и оскорбительное поведение, совершенное нынешним или бывшим интимным партнером (т. е. супругом, другом/подругой, родителем, партнером по свиданиям или постоянным сексуальным партнером; Breiding, Basile, Smith, Black, & Mahendra, 2015) и, как и в случае жестокого обращения с детьми, трудно определить форму насилия из-за многих форм, которые оно может принимать. В 1999 году Национальный центр по профилактике травматизма (NCIP) при Центрах по борьбе с болезнями опубликовал отчет, призванный дать четкое определение IPV (Saltzman, Fanslow, Mc-Mahon, & Shelley, 1999). С тех пор NCIP опубликовал обновленные определения для учета поведения, которые уже давно были задокументированы, но не были классифицированы ранее (например, сталкинг; Breiding и др., 2015). Наиболее часто используемой формой IPV со стороны ОР является психологическая агрессия, поэтому мы здесь сосредоточимся в первую очередь на этой форме. Затем мы кратко рассмотрим другие типы поведения IPV, которые ОР используют в своей агрессии по отношению к ЦP.

Психологическая агрессия

            Эта форма IPV включает в себя попытки контролировать партнера или отношения, демонстрировать власть и/или наносить ущерб чувству собственного достинства  личности жертвы (Williams, Richardson, Hammock, & Janit, 2012). Преступники запугивают, эмоционально ранят, выражают гнев, ограничивают и принуждают партнера (Follingstad, 2007). Психологическая агрессия может также включать в себя угрозы повредить имущество и ложно обвинять партнера в том, что у него есть роман (Doherty & Berglund, 2008). Большинство отчуждающих форм поведения родителя, направленных на ЦР, являются примерами психологической агрессии (Mason, Lewis, Milletich, Kelley, Minifie, & Derlega, 2014). В самом  последнем отчете NCIP (Breiding et al., 2015) представлены многочисленные виды психологической агрессии, и мы приведем примеры того, как ОР используют этот тип IPV в своих взаимоотношениях.

1. Экспрессивная агрессия влечет за собой использование оскорбительных выражений, унижая жертву, унижение, а также физически опасное поведение.

            Почти все ЦР сообщают, что ОP использовал ту или иную форму брани и оскорблений, прямо или косвенно, и часто в присутствии ребенка (Baker & Darnall, 2006; Godbout & Parent, 2012; Harman и др., 2016b; Kruk, 2011; López и др.,2014; McMurray & Blackmore, 1993). Эта форма психологической агрессии распространена потому, что это "мощная техника для подрыва любви и уважения ребенка к родителям и другим родственникам” (Warshak, 2015b). Отчуждающее поведение  использует клевету для того чтобы разрушить репутацию ЦP (Gith, 2013; Lowenstein,2015). Например, ОP говорили  своим детям, друзьям,соседям, учителям и другим вовлеченным взрослым, что отец их ребенка "бездельник", "опасный" или "неадеватный", или что их мать "сумасшедшая”, или только заботится о своей карьере (Harman & Biringen,2016; Rand, 1997; Warshak, 2015б). Оклеветание (очернение) ЦР часто происходит на родительских собраниях или на детских мероприятиях (например, спортивных мероприятиях) в присутствии других лиц. При разговоре со своими детьми некоторые ОP ссылаются на ЦР, называя его по  фамилии, чтобы подорвать роль ЦP как родителя для ребенка (Варшак, 2015б), или даже используют местоимения третьего лица (например “этот здесь, чтобы забрать вас сейчас”), чтобы создать ощущение того, что ЦP не стоит признавать в качестве родителя (Baker & Darnall, 2006; Harman & Biringen, 2016; Kruk, 2011). Отчуждающие родители могут даже запретить или ограничить любое упоминание о ЦР в своем присутствии. Это "стирание" ЦР является крайней формой деградации отношений между ребенком и ЦР.

            ОP также может  использовать унижение, чтобы повредить ЦP, например издеваясь над его хобби, личностью, работой, друзьями или семьей (Baker & Darnall, 2006; Harman & Biringen, 2018), и концентрируя внимание  ребенка и других лиц на недостатках и ошибках ЦP, которые они совершали (Warshak, 2015c). Например, ЦP сообщил одному из авторов, что ОP включал  громкую связь, когда он звонил, чтобы поговорить со своими детьми, и ОP издевался над ним во время звонков, чтобы дети видели его смешным.

            Большая часть криков и оскорблений, которые используют ОP  используются для того, чтобы заставить ЦP казаться сердитым и опасным. Отчуждающие  родители часто будут сердито кричать на ЦР перед ребенком и другими лицами, хлопать дверями и бросать в него вещи (например, обувь, камни; Harman и др., 2016а). Это поведение предназначено для того, чтобы напугать ЦР, особенно потому, что ЦР не хочет, чтобы  дети видели его так, как ЦP изображает его в такие моменты.

            К сожалению, такое поведение может привести к тому, что ребенок впоследствии не будет желать увидеть ЦР, потому что он его боится, или хочет  избежать агрессии, которая возникает во время таких взаимодействий.

2. Принудительный контроль относится к широкому спектру видов поведения, которые используются, чтобы свести к минимуму силу жертвы, контролируя ее поведение.

           

            Контроль поведения включает ограничение доступа к перемещениям, денежных средств (финансовые злоупотребления), друзей и семьи; манипулирование другими для достижения своей цели контроля; чрезмерного контроля человека за  его местонахождением и коммуникациями; контроля или вмешательства в связь (например, в социальные сети, текстовые сообщения) без разрешения; угрозы навредить себе; и делая угрозы в адрес любимого человека (Breiding и др., 2015).

            Наличие лояльности детей (и, как правило, законного контроля над ними) дает ОP значительную власть, чтобы управлять  ЦP (Baker & Darnall, 2006; Harman & Biringen, 2016; Kruk, 2011), и ОР используют очень часто своих детей в качестве оружия, когда они осуществляют принудительный контроль. Ограничение доступа к детям или финансовые злоупотребления после развода (Saini, Drozd, & Olesen, 2017), является обычно типичным  поведением, два из из трех ОP делают это (Baker & Darnall, 2006; Harman & Biringen, 2016; Kruk, 2011). ОP часто будет препятствовать посещениям (например, утверждая, что ребенок очень "болен” López и др., 2014; McMurray & Blackmore, 1993), будет изменять время и место встречи, чтобы сделать родительское общение  трудным для координации, и переводить своих детей в другой детский сад, а не сотрудничать с ЦP, чтобы помочь ребенку (Kruk, 2011).

            Исследования сообщают, что ОP планируют деятельность детей (например, ночевки, чрезмерные после школьных занятий) во время родительского времени ЦP, чтобы свести к минимуму время общения ЦP с детьми (Harman & Biringen, 2018; Reay, 2011).

            Аналогичным образом ОP будет скрывать информацию о детях для  ЦP и сделает почти невозможным для ЦР доступ к медицинским или школьным документам  ребенка (Baker & Darnall,2006; López и др., 2014). Например, ОP может изменить экстренную контактную информацию для детей в школе, чтобы ЦР и/или семья ЦP не были проинформированы, когда их ребенок болен. Отчуждающие  родители часто мешают контактам ЦР с учителями и не дают ЦР узнать  о школьных мероприятиях, в результате чего ребенок считает, что ЦР не заботится об их школьных успехах или участии в деятельности после школы (Harman & Biringen, 2018; Reay, 2011). Отчуждающие  родители иногда не сообщают ЦР о том, что их ребенок получает награду в школе или предоставляют им неверную информацию (дату, место) о событии, оставляя ребенка разочарованным и сердитым, что ЦР не присутствовал на этом мероприятии. ОP будет следить за этой надуманной ситуацией, усиливая негативные чувства ребенка к ЦP (“твоя мама/папа больше заботится о работе, чем о том, чтобы быть здесь с тобой”). Несмотря на то, что большинство ЦР имеют законное право на получение медицинской информации о своих детях, ЦP часто не в состоянии получить такую информацию, ОР  общаются с медицинскими работниками по поводу лечения  детей, иногда используя их назначенные судом единоличные медицинские полномочия принятия решений в качестве их обоснования (Harman & Biringen, 2018).

            Финансовые злоупотребления являются еще одним примером принудительного контроля, о котором сообщают ЦР. Чрезмерные адвокатские и судебные издержки, затраченные на судебное разбирательство, споры об опеке, защита от ложных обвинений в злоупотреблениях, а также изменение размера алиментов (см. правовую и административную агрессию ниже) приводят к финансовому разорению  многих ЦР (Giancarlo& Rottman, 2015; Kruk, 2010, 2015). Отчуждающие родители также скрывают или задерживают уведомление ЦР об изменениях в их трудовом или образовательном статусе в качестве  способа продолжения получения от них денег (например, алименты на себя, алименты на содержание ребенка), или нечестно относятся к чрезвычайным расходам, потраченным на  детей в качестве  способа вымогательства денег у ЦР(Harman & Biringen, 2018).

            Отчуждающие  родители также ограничивают доступ детей к семье ЦР и его друзьям. Благодаря использованию фальсификаций и лжи о прошлых событиях, ОP обычно настраивают  друзей, соседей, учителей, тренеров и других важных взрослых в жизни ребенка против ЦР (Gith, 2013;Harman & Biringen, 2016; López и др., 2014; Rand, 1997).

            Иногородние ЦP отцы сообщили, что расширенная семья матери их детей часто способствовала или приводила к конфликту, который они испытали, пытаясь воспитывать своих детей (Lehr & MacMillan, 2001). Многие из этих чденов расширенной семьи ОР верят в негативные истории, рассказанные ОP о ЦР, и не считают, что может быть другая сторона этих рассказов (Harman и др., 2016а). Когда ЦР пытаются обратиться за поддержкой или действовать от имени ребенка (например, связаться с учителями по поводу домашнего задания), они встречаются с "холодным отношением” или даже враждебным (Harman & Biringen, 2016; Kruk, 2015). Другими словами, ОP манипулируют этими взрослыми и они действуют  агрессивно по отношению к ЦP от имени ОP.

            Мониторинг местонахождения и коммуникаций ЦР-это стратегия, которую использовали ОР по рассказам ЦР, и она очень похожа на сталкинг. Например, ОP сообщают, что обнаружили интернет-пароли ЦP и впоследствии взломали их учетные записи, чтобы узнать детали, которые могут быть использованы против них, такие как то, с кем они встречаются, о чем они сообщают своим адвокатам, а также информацию о банковских счетах. Некоторые ЦР сообщили, что их ОP наняли шпионов или завербовали членов семьи для мониторинга поведения ЦP. Например, ОР просят соседей сообщать об этом, особенно если ЦP увлечен  новым  романтическим  партнером  и когда появляется ЦP дома (Harman & Biringen, 2018). Как описано ранее, ОP может осуществлять  контроль  за поведением ЦP также через детей.

            Отчуждающие родители мешают контактам и общениюмежду детьми и ЦР (Baker & Verrocchio, 2013). ОP читает текстовые сообщения и обмен электронной почтой между ребенком и ЦP, слушает их разговоры по телефону, заставляет ребенка общаться по телефону, пока они находятся в одной комнате, чтобы подслушать его  разговор с ЦР, и даже заставляет ребенка общаться с ЦP по телефону по громкой связи, чтобы слушать обе стороны (например, Harman & Biringen, 2016). Целевые родители сообщили, что их сообщения (сообщения электронной почты, голосовые сообщения) не передаются ОP ребенку, и что ОP контролируют  переписку  с ребенком или электронную почту ЦP, поэтому они не всегда знают, является ли коммуникатор их ребенком или ОP (Harman & Biringen, 2016).

            ОP также препятствовует символическому общению между ЦP и ребенком, например выбрасывая или скрывая подарки, отправленные ребенку ЦP, может не разрешать хранить фотографии или даже упоминание о ЦР в своем доме (Baker& Darnall, 2006; Reay, 2011;Verrocchio и др., 2017). ОP может также ограничивать или запрещать контакты ребенка с расширенной семьей ЦP, тем самым отчуждая ребенка от социальной сети ЦP (Baker &Verrocchio, 2013;Worenklein, 2013). Многие ЦР не видели и не разговаривали со своими детьми в течение многих лет (даже десятилетий) из-за вмешательства ОP.

            Вмешательство в общение также происходит, когда ребенок находится на попечении ЦР. Во время родительского времени ЦP, ОP часто пишет ребенку СМС-сообщения  или постоянно звонит по телефону (López и др., 2014), иногда посылая фотографии его  животных или друзей и близких, которые "скучают по нему", чтобы отвлечь их внимание ребенка от общения  с ПР, или даже спрашивают детей, чувствуют ли они себя "в безопасности”, подразумевая , что они должны беспокоиться о своей безопасности, когда находятся вместе с ЦР (Harman & Biringen, 2018). «Размывание» времени общения ребенка с ЦР умаляет качество его воспитания  и не позволяет ребенку быть полностью свободным и эмоционально доступным для ЦР.

            Некоторые ОP  угрожают причинить себе вред в качестве стратегии, чтобы заставить ЦР исполнять  их желания. Например, ОP может угрожать самоубийством или сказать, что он впадет в депрессию, если ЦP обратится к судебным приставам для обеспечения выполнения судебных решений. ЦР редко хочет, чтобы дети теряли связь с ОP, даже несмотря  на большое количеством  злоупотреблений, которым ОP подвергал их, поэтому ЦР часто принуждаются такими угрозами к исполнению воли ОР (Harman & Biringen,2018). Отчуждающие родители  часто угрожают причинить вред близким или имуществу ЦР, например, сообщая ЦР, что дети будут материльно необеспеченны  или психологически травмированы действиями ЦР, чтобы контролировать поведение ЦР  (например, если вы переедите, ваши дети будут травмированы, недоступностью  своей матери/отца). Отчуждающие родители могут угрожать причинить вред новым романтическим партнерам или членам семьи ЦР (например, распространять слухи о них), или угрожают позвонить работодателю ЦР, чтобы тот уволил ЦР, если ЦР не будет исполнять волю  ОP (например, держаться подальше от ребенка, отдавать ОР деньги; Harman & Biringen, 2018).

3. Угроза физического или сексуального насилия является одной из форм психологического  злоупотребления, которое влечет за собой использование слов, жестов или оружия для передачи намерения причинить смерть, инвалидность, увечье или физический вред.

            Отчуждающие родители используют эти типы угроз, чтобы заставить ЦР держаться подальше от детей или создать иллюзию опасности. Например, сообщается, что вместе с ОР был устрашающий взрослый (отчим, друг, даже нанятый охранник) во время родительских обменов, который был их «телохранителем» (Harman & Biringen, 2018).

            Присутствие «телохранителя» передает сообщение о том, что ОP нуждается в защите от ЦP, и сообщает, что ЦP представляет  физическую опасность  для своих детей. Другой пример задокументирован в судебном  деле из США, когда  отчуждающий отец заблокировал машину целевой матери на своей подъездной дорожке, поэтому она не могла покинуть свой дом, пока он читал ходатайство матери в суд для детей вслух (Lorandos, 2013).

            Запугивание и угрозы, выполянемые ОP с целью нанесения  вреда ЦP, часто настолько страшны, что ЦP часто привлекает других взрослых забирать своих детей, чтобы избежать ссоры с ОP или их соратниками (Lehr & MacMillan, 2001).

4. Контроль за репродуктивным или сексуальным здоровьем является одной из форм психологического насилия, которое включает такие формы поведения, как отказ от использования противозачаточных средств или принуждение к прерыванию беременности.

            Хотя этот тип насилия не так часто используется ОР  из-за того, что многие ЦР больше не находятся с ними в интимных или сексуальных отношениях, это поведение может происходить до того, как отношения распадаются. Например, ЦР, опрошенный первым автором, сообщил, что его заставили пройти вазэктомию, потому что  ОР не хотел больше детей. Сразу же после этой процедуры ОP подал на развод и ограничил все контакты между ЦP и его детьми. Хотя могло быть много причин для такого поведения ОP, ЦP был морально подавлен, потому что он позже хотел детей (Harman & Biringen, 2018).      Необходимы дополнительные исследования, чтобы определить, насколько распространена эта форма психологической агрессии среди исследуемой группы.

5. Использование уязвимости жертвы является одной из форм психологического насилия, которое влечет за собой использование обязательств или уязвимостей объекта, таких как его иммиграционный статус, инвалидность или скрываемая  сексуальная ориентация, т.е. то, что он хочет скрыть.

            ОP часто использует любой неверный шаг или ошибку, которую делает ЦP (Smith, 2016). Целевые родители сообщили, что они были шантажированы ОР для подписания судебных документов или” соглашений " из страха, что ОP будет делиться негативной информацией о них (например, предыдущая судимость), которая повредит их репутации или восприятию у своих детей. Чтобы ограничить доступ ЦР к ребенку, ОP иногда преувеличивают или ненадлежащим образом передают медицинскую или психологическую информацию о ЦР (которая имеет очень мало общего с их способностью исполянть родительские обязанности)  другим участникам конфликта. Если ОP перемещается с ребенком в другую страну, ЦP может также переместиться в надежде на продолжение отношений со своим ребенком. Когда это происходит, ОР делают  ложные заявления  о нарушениях визового режима в качестве попытки депортировать ЦP.   Отчуждающие родители в этих ситуациях также эксплуатирует статус ЦР-ностранца в суде, поскольку  часто имеется большое различие  законодательства (юридических правил и процедур), чем на их родине (Harman&Biringen, 2016; Lorandos, 2013). Количество родительского времени, которое было выделено или предписано судом ЦP, также может быть использовано ОP в качестве обязательства.

            Например, если временный приказ суда назначает только чередующиеся выходные родительского времени для ЦP, ОР часто используют период времени между временным и окончательным заказами (который может измеряться  месяцами или даже годами) в качестве " доказательства” того, что они должны быть основным родителем-опекуном (Harman & Biringen, 2016; Kruk 1993). Эта стратегия даже поощряется адвокатами для получения полной опеки для своих клиентов, потому что многие американские и канадские судьи основывают окончательные родительские приказы на том, что “нормальное " распределение родительского времени было уже сделано до окончательного слушания дела. Длительное  время периода  с несбалансированной родительской ответственностью предоставляет ОР полномочия использовать ограничения родительского  времени для ЦP в свою пользу (Kruk, 2011 год).

            Аналогичным образом ОР используют неравноправные родительские планы по воспитанию детей для получения и сохранения единоличного принятия решений в отношении детей. Например, ОP будет утверждать, что ЦP не “знает” детей так же хорошо, как и они, потому что ЦP посещает их только два раза в месяц. Поэтому ОP утверждает в суде, что они должны принимать все решения, потому что они лучше всего знают своих детей.

            Стратегия ОP изначально является манипуляцией  властью с целью  получения полного контроля над детьми и лишить ЦР прав на принятие родительских  решений. Как только это управление властью над детьми  достигнуто, оно еще сильнее эксплуатируется ОP, чтобы свести к минимуму доступ ЦР к информации о детях (например, не предоставлять  им полную медицинскую информацию, приказывая школьному персоналу не разрешать ЦР посещать детей в школе) и преследовать ЦР (Harman & Biringen, 2018).             Также ОР часто неверно истолковывают юридическое значение принятия медицинских решений, чтобы показать, что они имеют полномочия на микроуправление всей повседневной медицинской помощью детям, находящимся на их попечении. Если ЦP не реагирует на превышение полномочий ОP в таких вопросах, ОP часто используют такие действия для использования в качестве "доказательства” того, что ЦP не является хорошим родителем или "не сотрудничает” с ними (Harman & Biringen, 2018).

6. Использование уязвимости нарушителя (преступника) - это еще одно форма психологической агрессии, которая включает в себя эксплуатацию своих собственных обязательств по контролю или ограничению возможностей объекта.

            В этом случае “обязательства” своего пола могут быть использованы для эксплуатации ЦР. Например, отчужденная мать может использовать гендерные стереотипы в своих интересах таким образом, что она изображает себя в качестве “жертвы” жестокого обращения, совершенного целевым отцом (без каких-либо подтверждающих  доказательств). В такие утверждения часто верят из-за глубоко укоренившихся убеждений о том, что мужчины агрессивны; эти убеждения затем используются в качестве оправдания того, как назначается опека над детьми (Harman и др., 2016а). Отчужденный отец может использовать гендерные стереотипы, чтобы показать, что он является лучшим “воспитателем” для детей, чем мать, если она была родителем-домохозяйкой, особенно если он может также включать стереотипы о том, что женщины психически неустойчивы. Быть кормильцем иногда может быть помехой (например, он или она может быть изображен как слишком много работающий), и это также может быть использовано в пользу ОР (Kruk, 2010).

            Отчуждающие  родители могут также использовать физическое заболевание или инвалидность, чтобы заставить других сочувствовать им из-за этого. Например, ОP может иметь болезнь, которая потенциально ограничивает его  трудоспособность, но он изображает эту болезнь как «доказательство» того, что он полностью неспособен работать и поэтому требует пожизненных алиментов или супружеского содержания, пока он остается дома для ухода за детьми (Dunne & Hedrick, 1994; Harman & Biringen, 2018).

7. Стратегия «дымовой завесы» используется  наиболее часто ОP с помощью детей и также является формой  психологического насилия в отношении ЦР.

            Например, среди женатых гетеросексуальных пар мужчины чаще, чем женщины, признаются, что пытаются заставить своего партнера чувствовать себя сумасшедшим (Kar & O'Leary, 2013). Отчуждающие  родители часто  отправляют электронные или обычные письма, которые переписывают прошлые события, чтобы создать новую версию реальности, которая лучше соответствует их целям. Например, ОP может отправить электронное письмо ЦP и утверждать, что он согласился в прошлом разрешить детям выехать из штата вместе с ним, когда такого соглашения никогда не было (Harman & Biringen, 2018). Коммуникация предназначена для того, чтобы заставить ЦР подвергать сомнению их собственную память о прошлых событиях и создать бумажный след “доказательства” для использования в будущем против родителя (например, изменение планов воспитания). Отчуждающие родители также будут использовать эту стратегию с медицинскими записями, вставляя фальшивую  информацию о ЦР в медицинские документы ребенка (например, делая заявления об алкоголизме, психическом заболевании ЦР), а также в юридические документы, чтобы сделать такой пересказ и ложь о прошлых событиях публичной записью (Harman & Biringen, 2018). Отчуждающие родители часто обвиняют ЦР в том, что они сами делают,  чтобы создать путаницу в отношении ЦР, а также создать иллюзию для других лиц (которые видят только результат поведения), что якобы ЦP делает то, за что на самом деле отвечает (и делает) ОР. Эта стратегия отвлекает внимание и вину от реального агрессора (Kruk, 2011).

СТАТЬИ ПО ТЕМЕ

ДОКТОР ЭМИ БЕЙКЕР. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ СТРАТЕГИИ СЕМЕЙНОЙ ВОЙНЫ ЗА ОТЧУЖДЕНИЕ РЕБЕНКА ОТ РОДИТЕЛЯ

ЧТО ДЕЛАЕТ С РЕБЕНКОМ РОДИТЕЛЬ-ИНДУКТОР И КАК ЭТО ПРОИСХОДИТ

ДОКТОР ВИЛЬФРИД ФОН БОХ-ГАЛЬХАУ. РОДИТЕЛЬСКОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ - ФОРМА ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО НАСИЛИЯ НАД РЕБЕНКОМ

ШЕРИЛ МЕФЕРД. КАК НЕЗАМЕТНО ДЛЯ ОКРУЖАЮЩИХ ПРОИСХОДИТ ОТЧУЖДЕНИЕ РЕБЕНКА ОТ РОДИТЕЛЯ

ДЖЕНИФЕР ХАРМАН И ДР. РОДИТЕЛЬСКОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ КАК ФОРМА СЕМЕЙНОГО НАСИЛИЯ

ДЖЕНИФЕР ХАРМАН И ДР. КАК ОТЧУЖДАЮЩИЙ РОДИТЕЛЬ РАЗРУШАЕТ ЖИЗНЬ ЦЕЛЕВОМУ РОДИТЕЛЮ И РЕБЕНКУ