ДОКТОР РИЧАРД ВАРШАК. 10 ЗАБЛУЖДЕНИЙ ОБ ОТЧУЖДЕНИИ РОДИТЕЛЕЙ У СУДЕЙ И ТЕРАПЕВТОВ

 

             Доктор Ричард А. Варшак в 1978 г. получил докторскую степень в области клинической психологии в Научном  центре здоровья Техасского университета. Он профессор клинической психологии на кафедре психиатрии в Юго-Западном медицинском центре Техасского университета, консультирует и проводит экспертизы по судебным делам об опеке над детьми. Изучает психологию отчужденных детей; участие детей в спорах об опеке и влияние развода на детей, принятие решений об опеке над детьми, оказывает помощь отчужденным детям в воссоединении с родителями. Также он развивает образовательные программы для отчужденных родителей и вмешательства, которые помогут понять, предотвратить и преодолеть разрушение детско-родительских отношений. Автор широко известной книги (бестселлера по проблеме PAS) «Яд развода» (2002, 2010) и более 10 научных статей. Сайт - https://www.warshak.com/

10 ЗАБЛУЖДЕНИЙ ОБ ОТЧУЖДЕНИИ РОДИТЕЛЕЙ У СУДЕЙ  И ТЕРАПЕВТОВ

 

Источник Professional Psychology: Research and Practice, 2015, Т. 46, №4

http://dx.doi.org/10.1037/pro0000031

 

Опубликовано 18 мая 2015 г.

 

Этот документ защищен авторским правом  Американской Психологической Ассоциации или одним из его издателей. Эта статья предназначена исключительно для личного использования, не для коммерческого распространения

 

 

Аннотация

 

            Ложные представления о происхождении родительского отчуждения и о соответствующих средствах правовой защиты формируют мнения и решения, которые не отвечают потребностям детей. В этой статье исследуются 10 ошибочных предположений:

 

(1) дети никогда не ошибаются, когда отвергают родителей, с которыми они проводят вместе много  времени;

(2) дети никогда не отвергают безосновательно матерей,

(3) каждый родитель в равной степени способствует отчуждению ребенка,

(4) отчуждение - это временная, кратковременная реакция ребенка на развод  родителей, (5) отказ ребенка от родителя - это краткосрочный здоровый механизм адаптации,

(6) маленькие дети, живущие с отчуждающим родителем не нуждаются во вмешательстве психотерапевта,

(7) желание  отчужденных подростков относительно предпочтения родителя должны определять судебное  решение,

(8) дети, которые  хорошо функционируют вне семьи, не нуждаются во вмешательстве,

(9) сильно отчужденных детей лучше всего лечить с помощью традиционных терапевтических методов, они должны проживать в основном со своими любимыми родителями,

(10) разлучение детей с отчуждающим родителем наносит им психотравму.

 

            Опора на ложные убеждения ставит под угрозу расследование судебного дела  и подрывает адекватное рассмотрение альтернативных объяснений причин отчуждения ребенка. Самое важное, заблуждения об отчуждении родителей не позволяют изменять место проживания детей, поддерживая ситуацию, которая не обеспечивает эффективное разрешение этой серьезной  проблемы.

 

            Ключевые слова: отчуждение, изменение  места жительства ребенка, высококонфликтный развод, отчуждение родителей, воссоединение

 

 

 

 

 

            Распространенные ложные представления об отчуждении родителей приводят терапевтов к неверным рекомендациям и лечению, юристы дают плохие советы своим клиентам, эксперты  дают неадекватные рекомендации судам, на основании которых судьи выносят необоснованные решения. Растущее признание феномена патологического отчуждения детей  от родителей приносит с собой также ошибочные предположения о причинах проблемы. Эти предположения не подтверждаются в свете исследований или опыта.

            В некоторых случаях профессионалу не приходила мысль задавать вопросы в процессе расследования, или у него может отсутствовать достаточный опыт и знакомство с исследовательской литературой для проверки правильности своего предположения. Чем чаще  заблуждение упоминается в профессиональных презентациях и публикациях, тем более вероятно, что оно станет общепринятым мнением, не имеющим  убедительных доказательств, но набирающим популярность путем повторение до такой степени, что люди предполагают, что это правда (Nielsen, 2014). В других случаях эксперты, психотерапевты и юристы делают ненадежные прогнозы на основе относительно небольшой выборки своей  практики. Некоторые профессионалы занимают жесткие идеологические позиции, которые препятствуют восприимчивости к опровергающим фактам или приводят к преднамеренному исключению данных, которые противоречат желаемым выводам, т.е. приводят к предвзятости (Lundgren & Prislin, 1998; Martindale, 2005).

            Даже те, у кого нет сильной личной мотивации отстаивать ту или иную позицию, подвержены предвзятости, которая предрасполагает их сосредоточиться на информации, которая поддерживает ранее существовавшие убеждения и ожидания, игнорируя или не принимая во внимание факты, которые не соответствуют их взглядам (Greenberg,  Gould-Saltman & Gottlieb, 2008; Jonas, Schulz-Hardt, Frey & Thelen, 2001; Rogerson, Gottlieb, Handelsman, Knapp &Younggren, 2011). Непроверенное предположение о значении одного фактора, например, обобщение, основанное на возрасте ребенка, специалисты по семейному праву могут учитывать при вынесении рекомендаций или решений.

            В этой статье определены 10 распространенных и устойчивых предположений и мифов об отчуждении родителей, обнаруженные в отчетах терапевтов, органов опеки, экспертов и представителей детей (например, опекунов ad litem) в судебных делах и в профессиональных статьях. Идеи были определены как заблуждения, если им противоречит множество  эмпирических исследований, результаты конкретного случая или более чем тридцатилетний экспертный опыт автора по  лечению и консультированию судебных  дел, связанных  с отчуждением родителей. Данное исследование  относится к патологическому варианту родительского отчуждения, а не к ситуациям, в которых отказ ребенка от родителя пропорционален отношению родителя к ребенку, т.е. когда родитель не желает воспитывать своего ребенка. 10 заблуждений об отчуждении родителей делятся на две категории: 1) связанные с причинами  родительского отчуждения, 2) связанные со средствами решения проблемы.

 Заблуждения о причинах  родительского отчуждения

 

            1. Дети никогда безосновательно не отвергают родителей, с которыми  они проводят больше всего времени

 

            Принято считать, что дети будут точно определять родителя, которого они видят больше всего. Когда живут дети исключительно под присмотром одного из родителей, естественно, это увеличивает влияние родителя на детей, в том числе формирование их взглядов на отсутствующего родителя (Clawar & Rivlin, 2013; Warshak, 2010a). Самый яркий пример этого происходит с похищенными детьми, которые зависят от похищающего родителя для получения любой информации о другом родителе. Проведение большего  времени с целевым родителем, который является целью клеветы, часто помогает детям сопротивляться отчуждению или способствует восстановлению позитивных отношений. Однако является ошибкой предположение, что дети неуязвимы к отчуждению от родителя, с которым они проводят больше всего времени. Один опрос обнаружил, что в 16% случаев отчужденный родитель имел либо первичную, либо   совместную физическую опеку (Bala, Hunt, McCarney, 2010). Таким образом, в прецедентном праве, вероятно, недооценивается доля детей, которые отчуждены от родителя, с которым они проживали. Автор проконсультировал более 50 случаев, когда отец, который общался со своими детьми в основном в школе, эффективно повлиял на  детей так, чтобы они отвергли их мать. В некоторых из этих случаев отец оставил детей по окончании продолжительного периода школьных каникул, когда дети утверждали, что хотят жить с ним и никогда не хотят увидеть снова их мать. Мотивы такого поведения детей разнообразны. Некоторые дети хотел доставить удовольствие запугивающему их  отцу, чтобы избежать его гнева (Drozd & Olesen, 2004). Другие убедились, что эмоциональное выживание их отца зависело от проживания его детей с ним и что их мать несет ответственность за его страдания. В других  делах суд разрешил матери переехать с детьми очень  далеко от отца, и отец в ответ использовал дискомфорт детей по поводу переезда и манипулирования ими, чтобы они отвергли  свою мать.

            Действуя в соответствии с ошибкой №1, некоторые эксперты  прямо заявили о том, что отказ детей от их основного места жительства с родителем (обычно с матерью) не может быть логически патологическим отчуждением. Эти эксперты  предполагают, что ребенок, который проводит много времени с родителем, должен быть неуязвимым для когнитивных искажений в отношении этого родителя. Таким образом, если ребенок отказывается от родителя, имеющего основную опеку, у ребенка должна быть уважительная причина. Это ошибочное предположение толкает  экспертов  к поиску недостатков в отвергнутом родителе, чтобы объяснить отказ детей при отсутствии расследования  вклада другого родителя в разрушение  детско-родительских отношений.

            Зная, что дети отвергают родителей, с которыми они проводят  больше времени может быть неразумным и отражать патогенное   влияние другого родителя, экспертам, сотрудникам опеки, психотерапевтам и судьям следует просматривать доступные данные и доказательства без предположения о том, в какой степени отчуждение  ребенка оправдано или неоправданно. При сборе и рассмотрении данных, специалистам по оценке опеки над детьми следует рассмотреть альтернативные объяснения поведению ребенка независимо от того, какой родитель больше всего времени проводит с ребенком. Терапевты должны не упускать из внимания возможность того, что жалобы ребенка на родителя с которым  он проживает, могут являться следствием влияния другого родителя и могут не отражать истинный опыт ребенка или искажать  описание  поведения отчужденного родителя.

            Консультации и показания экспертов, которые проводят экспертизу детско-родительских отношений, объясняют неприятие детьми родителя, с которым они проживают,  исключительно поведением отвергнутого родителя, однако невнимательны к возможности искажения и  предвзятости сбора и интерпретация данных (Martindale, 2005) и не уделяют должного внимания влиянию предпочитаемого родителя. Привлеченным судом  экспертам для разъяснения суду общих вопросов, когда возникает вопрос об отчуждении родителей, необходимо объяснить в суде, как это заблуждение могло привести к плохо обоснованным мнениям и рекомендациям профессионалов, таких как эксперты, координаторы по воспитанию детей, опекуны ad litem и адвокаты, назначенные  представлять интересы детей. Тогда судьи, отвергающие это заблуждение, будут придавать большее  значение к доказательствам негативного влияния на детей родителя, не являющегося опекуном, когда такие доказательства существуют.

 

2. Дети никогда безосновательно не отвергают матерей

 

            Изложенное выше заблуждение состоит в том, что класс родителей с первичной опекой  - невосприимчивы к патологическому отчуждению. Это  заблуждение связано с предыдущим, поскольку оно также утверждает, что класс родителей, в данном случае матери, - невосприимчивы к иррациональному отказу  от них детей. Следствием этого является то, что только матерей обвиняют  в воспитании у детей отчуждения родителя и в том, что концепция иррационального отчуждения родителей является фальшивкой  и просто судебный инструмент для отцов (NOW Foundation, nd).

            Оба заблуждения опровергнуты прецедентным правом и эмпирическими исследованиями, которые документировали  существование отчужденных матерей и отчужденных отцов от одной трети до половины случаев.

            Канадский опрос показал, что суды определили отца как отчуждающего  родителя примерно в одной трети случаев (Bala et al., 2010). Kopetski, Rand & Rand (2006) сообщили, что отчуждающий  родитель был отцом более чем в трети случаев. Анализ судебных решений в Австралии за 5-летний период определил примерно равное количество отчуждателей мужского и женского пола (Berns, 2001). Точно так же Гарднер (2002) сообщил о равном распределении отношения отчуждателей мужского и женского пола. В небольшой, но неслучайной выборке родителей, которые участвовали в программе по преодолению детского отчуждения, 58% отвергнутых родителей были матерями (Warshak, 2010b). Кроме того, несколько матерей, называющих себя как отчужденные написали книги о своем опыте для широкой  публики (Black, 1980; Cross, 2000; Egizii, 2010; Meyer & Quinn, 1999; Richardson, & Broweleit, 2006; Roche & Allen, 2014).

            Те, кто считает, что матери не могут быть жертвами иррационального отвержения  своими детьми предрасположены верить, что у ребенка, отвергающего  свою мать, есть для этого веские причины. Эта вера заставляет экспертов  переоценивать вклад матери в отчуждение детей, при этом не понимая и недооценивая  влияние отцовских манипуляций на негативное отношение детей к своей матери.

            Эксперты, не признающие существования патологического родительского отчуждения рефлексивно отвергают возможность того, что негативное поведение ребенка по отношению к родителям неверно  оценивается или что ребенок находится под влиянием любимого родителя. Такие эксперты  не способны  адекватно исследовать правдоподобные альтернативные объяснения фактов дела и данные, которые касаются отчуждения детей, и вместо этого они оценивают отчуждение детей как оправданное жестоким обращением со стороны отвергнутого родителя. При этом они не соблюдают практические  рекомендации  Американской  психологической  ассоциации (2013), Специализированные руководства по судебной психологии. Пример отсутствия критического мышления при оценке детско-родительских отношений  и неспособность рассмотреть альтернативные объяснения детских негативных мыслей, чувств и поведения по отношению к отвергнутому родителю в свидетельских показаниях приводится автором (Warshak, 2003b).

            Предвзятые эксперты полагаются на обвиняющие  высказывания о поведении отвергнутого родителя как ориентир для последующего сбора и интерпретации данных (Martindale, 2005). Этот ориентир приводит к избирательному вниманию к доказательствам, что подтверждает первоначальные впечатления и определяет невнимание к опровергающим доказательствам. Предвзятость действует, когда эксперты делают предположение по поводу иррационального родительского отчуждения как маловероятного, а затем ищут и тщательно оценивают  доказательства вреда ребенку со стороны отвергнутого родителя, и в то время избегают и не принимают во внимание доказательства правды. Zervopoulos (2013) дает конкретные вопросы, которые адвокаты могут использовать для выявления такой предвзятости в оценках состояния психического здоровья и свидетельских показаний. Он показывает, как показать отсутствие у эксперта критического мышления относительно допустимости и веса в соответствии с данными о психическом здоровье.

            Специалисты в области психического здоровья и юристы, отвергающие концепцию патологического отчуждения родителей должны пересмотреть свои взгляды  в свете обширной литературы по теме (исчерпывающую библиографию см. Lorandos, Bernet & Sauber, 2013) и обзоров литературы, которые сообщают о 98% согласии «в поддержку основного принципа родительского отчуждения: один родитель может манипулировать детьми, чтобы они отвергли другого родителя, который не заслуживает отказа» (Baker, Jaffe, Bernet & Johnston, 2011 г.). Кроме того, диагностические и статистические данные пятого издания «Руководства по психическим расстройствам» (DSM-5) включает «необоснованно выраженное чувство отчуждения» как пример «проблемы детско-родительских отношений» (Американская психиатрическая ассоциация, 2013, стр. 715).

            Эксперты и терапевты должны непредвзято относиться к возможности того, что дети отвергают свою мать или отец не оправдывает их отвергающего поведения.

.

3. Каждый родитель вносит равный вклад в отчуждение ребенка

 

            Оригинальная формулировка Гарднера (1985) патологического отчуждателя и его последующие публикации (например, Gardner, 1998) описывают  несколько причин  тревожности  ребенка, в том числе поведение каждого родителя, мотивации, которые присущи  ребенку, и ситуационные факторы, такие как спор об опеке или повторный брак. Его формулировки и последующие работы (например, Clawar &Rivlin, 2013; Kelly & Johnston, 2001; Warshak, 2010а) подтверждают, что отношение и поведение родителя, с которым вероятно у  ребенка сформировалась зависимость (слияние), является ключевым элементом в понимании генезиса проблемы.

            Отвечая на утверждения и опасения, в которых врачи и суды придавали слишком большое значение вкладу предпочитаемого  родителя в отчуждение детей и недостаточное внимание к другим факторам, Kelly & Johnston (2001) переработали проблему в рамках семейных систем:  Другие исследователи доработали эту модель, введя термин «гибрид» для случаев, когда выявляется сочетание влияния обоих родителей на  отчуждение детей (Friedlander & Walters, 2010). Влияние модели семейных систем очевидно в экспертных заключениях  об оценке детско-родительских отношений, которые заключают, что поведение каждого родителя влияет на отчуждение ребенка и стараются избегать обвинения одного из родителей. Связанная с этим подходом  практика - это рефлексивное использование термина высококонфликтная пара, этот термин подразумевает совместную ответственность за возникновение конфликта.

            Келли (2003) была одной из первых, кто разоблачил это заблуждение. Используя свой 40-летний опыт работы исследователем, экспертом  опеки, медиатором  и координатором, она обнаружила, что как минимум в 1/3 серьезных  родительских конфликтов как  один из родителей явно был инициатором  и поддерживал  конфликт. Клинические отчеты и некоторые крупномасштабные эмпирические исследования описывают патологическое  поведение со стороны отчуждающего  родителя, часто характерное для пограничной  и нарциссической  психопатологии (Eddy, 2010; Fried, 2004; Kopetski, 1998; Rand, 1997a, 1997b, 2011). Отчуждающие  родители с большей вероятностью, чем отвергнутые родители, будут демонстрировать принудительный контроль и насильственное поведение по отношению к детям, плохо контролируемую ярость (ненависть и злобу), параноидальные черты характера и стили воспитания, которые поощряют зависимые детско-родительские  отношения, такие как навязчивое и инфантилизирующее поведение (Garber, 2011; Johnston, Walters & Olesen, 2005; Kopetski, 1998).

            На основании исследования 1000 споров об опеке, Клавар и Ривлин (2013) идентифицируют программирование со стороны предпочитаемых родителей как основную движущую силу отчуждения ребенка, и они считают такое программирование  психологическим насилием. Келли и Джонстон (2001) соглашаются, что поведение предпочтительного родителя «является  эмоциональным насилием над ребенком »(с. 257). Очевидно, их модель не призвана возложить на обоих родителей во всех семьях равную ответственность за детское патологическое отчуждение. Было бы неуместно предположить, что отчужденная мать одинаково отвечает за  неприятие  ее детьми, как  и то, что мать в равной степени ответственна за физическое насилие мужа над детьми.

            Исследования ранее отчужденных детей, которые примирились с отвергнутыми ранее  родителями предоставляют дополнительные доказательства того, что поведение отвергнутого родителя не является одной из причин  детского отчуждения. В некоторых случаях семейный кризис привел к спонтанному, а в некоторых случаях к мгновенному примирению (Darnall & Steinberg, 2008a, 2008b; Rand &Rand, 2006). Результаты исследования образовательного вмешательства  «Семейные мосты: мастерская для проблемных и отчужденных детско-родительских отношений» показывают, что дети могут преодолеть их негативное отношение и поведение к родителю без каких-либо изменений в личности отвергнутого родителя или его поведение (Warshak, 2010b; Warshak в печати).

            Хотя мастер-класс учит родителей, как  более эффективно общаться и разрешать конфликты со своими детьми, это не центральный элемент, связанный с реабилитацией   детско-родительских отношений. Драматические преобразования негативного отношения детей возникают во время 4-дневного семинара, когда они узнают о процессе отчуждения и понимают как они стали отчужденными, и когда находят способ восстановить их привязанность к своим родителям. Если бы личностные характеристики и поведение отвергнутых  родителей были бы центральной  причиной отчуждения, нельзя было бы  ожидать, что детское отчуждение должно было уменьшиться без явного  изменения в поведении отвергнутых родителей.

            У некоторых детей есть очень веские причины чувствовать разочарование  отвергнутым родителем, однако любимый (отчуждающий) родитель нетерпеливо раздувает пламя негативных  чувств. В таких случаях неприятие ребенком родителя  имеет как сильную рациональную, так и сильную иррациональную составляющую.

            Поведения отвергнутого родителя может быть достаточным, чтобы оттолкнуть ребенка в краткосрочной перспективе, но любимый (отчуждающий) родитель своим поведением мешает естественному исцелению ребенка со временем и отсутствием своей поддержки. Нет сомнений, что в некоторых  случаях поведение отвергнутого родителя может усугубить или наоборот, ослабить  влияния любимого родителя (Warshak, 2010а). Но это не означает, что отвергнутый родитель в равной степени несет ответственность  за отчуждение ребенка, образовавшееся в результате психологического насилия со стороны отчуждающего родителя. Это значит  обвинять отвергнутого родителя игнорируя дисбаланс власти, который может существовать между супругами над ребенком,  или обвинять супругу физически жестокого родителя в равной ответственности за травмы ребенка из-за того, что она не смогла защитить ребенка.

            Так же, как и фраза «жестокая пара» может привлечь внимание к совместному конфликту (конфликтным  действиям), скрывая при этом характеристики личности. Характеристики личности жестокого супруга  (Bograd, 1984), Фридман (2004) указывают, что «игнорирование  неравенства сил, которое часто преобладает при  воспитании детей,  может скрыть тот факт, что один из родителей часто борется за  равноправный доступ к детям, который другой родитель блокирует. Название  «конфликтная пара» может вводить в заблуждение и неправильно использовать теорию систем »(стр. 105).

            Стремясь казаться беспристрастным, эксперты  и судьи иногда идут на многое, чтобы сбалансировать положительные и отрицательные высказывания о каждом родителе, не уточняя, какое поведение могло навредить детям (Kelly, 2003). Неудивительно, что только несколько нитей образуют весь узор иррационального отвращения ребенка к родителю; это верно почти для каждого психологического расстройства в детстве. Но эксперты, которые осуществляют  сбор данных и анализы в предположении, что оба родителя вносят одинаковый вклад в отчуждение своих детей, игнорируют или недооценивают  информацию, которая  поддерживает наличие альтернативных причин.

            Действуя в соответствии с этой ошибкой, эксперты  не принимают во внимание важность истории детско-родительских  отношений, особенно, когда они оценивают вклады отвергнутых родителей в отчуждение их детей. Они ссылаются на аспекты личности родителя или его поведения, на которые жалуются дети, например как он слишком много пользовался мобильным телефоном во время детской игры в  футбол, не понимая, что совсем это не это родительское поведение подорвало детскую любовь и уважение к родителю. Эксперт, не ограниченный заблуждением о «равном вкладе» родителей в отчуждение детей, спросит:

1. Проявились ли предполагаемые недостатки родителей непосредственно перед отчуждением ребенка, как, например, в случае с недавно полученной закрытой травмой головы, или у родителей стремление к насилию существовало в прошлом вместе с сердечными детско-родительскими  отношениями?

2. Приведут ли слабости отвергнутого родителя к отчуждению ребенка при нормальных обстоятельствах независимо от  отношения и поведения любимого родителя?

3. Играл ли любимый родитель роль в сосредоточении внимания ребенка на  недостатках и ошибках другого родителя, преувеличивая значение ошибок или поощряя негативное отношение ребенка к  родителю?

4. Учитывая поведение любимого родителя, могли  ли дети  стать отчужденными  даже если они отвергали предполагаемые недостатки родителей?

5. Продолжает ли отвергнутый родитель нормальные  отношения с братьями и сестрами отчужденного ребенка или сводными братьями и сестрами, несмотря на его личность и поведение, которые якобы были причиной отчуждения ребенка?

6. Является ли насильственное  поведение отвергнутого родителя, например, вспышкой  гнева, дезадаптивной  реакцией на поведение  ребенка или это вероятная причина отчуждения  ребенка?

7. Имеется ли у ребенка  мотивация улучшить отношения с родителем? Например, осмысленное участие в терапевтическом вмешательстве или кажется, что ребенок доволен потерей своего родителя?

8. Проявляет ли ребенок искренний интерес к изменению поведения  родителя, как в случае с ребенком, который хочет, чтобы его отец смотрел его игру в футбол, а не был занят мобильным телефоном, или ребенок сообщает, что никаких изменений будет недостаточно, чтобы исцелить их отношения?

9. Восстановил  ли ребенок любовь к родителю, когда отвергнутый родитель изменяет поведение, на которое жаловался ребенок, или отчуждение не ослабевает, несмотря на улучшение в поведении родителя?

            Когда эксперты  ошибочно считают обоих родителей одинаково виновными в отчуждении детей, они, вероятно, будут избегать рекомендаций которые, по их мнению, огорчат  и вызовут дискомфорт у детей. Они будут более склонны рекомендовать детям  оставаться со своим любимым родителем и избегать общения с другим  родителем, пока терапия не поможет детям постепенно преодолеть негативное отношение к этому родителю. В случае сильно отчужденных детей такие планы не оставляют  надежды на успех (Dunne & Hedrick, 1994; Fidler & Bala, 2010; Garber, 2015; Lampel, 1986; Lowenstein, 2006; Rand et al., 2005; Rand & Rand, 2006; Warshak, 2003а, 2013; Weir & Sturge, 2006).

            Когда поведение отвергнутого родителя ошибочно принимается за  основную причину  отчуждения детей, терапия продолжается в непродуктивном  направлении. Сессии психотерапии должны быть направлены на изменение отчуждающего поведения детей, помогите родителю выразить детям сочувствие за их жалобы и постепенно снизить  отвращение детей к их родителю. Отчуждение детей - это не результат поведения отвергнутого родителя, даже  если  суд  признает жалобы детей законным основанием для отчуждения родителя. Эксперты и терапевты должны избегать необоснованных предположений и рассуждений о причинах  неприятия ребенком родителя. Вместо этого они должны оставаться нейтральными и внимательно относиться ко всем факторам, которые способствуют отчуждению ребенка. В тех случаях, когда негативное  отношение ребенка связано в первую очередь с поведением и влиянием родителя, с которым  находится ребенок, профессионалы и суд должны изучить  литературу, в которой подчеркивается важность контакта отчужденного ребенка с отвергнутым родителем (Fidler & Bala, 2010; Garber, 2015; Warshak, 2003а).

4. Отчуждение ребенка - это временная, кратковременная реакция ребенка на развод  родителей

 

            Родители и их консультанты часто ошибаются в отношении  признаков патологического отчуждения ребенка как временной  реакции  на тревогу, вызванную  разводом  родителей. В некоторых случаях это отражает веру или принятие желаемого за действительное в то, что дети, сопротивляющиеся общению с родителем, в конечном итоге инициируют примирение. Некоторые так и делают. Но большинство  этого не делает.

            На основе выборки из 37 молодых людей, получивших консультирование, Джонстон и Голдман (2010) предполагали, что отчуждение, которое впервые возникает в раннем подростковом возрасте, в конце концов прекратится. Но ведущий исследователь этого проекта ссылался на длительный ущерб, причиненный родителями, которые манипулировали  детьми, чтобы настроить  их против другого родителя (Wallerstein & Blakeslee, 1989) Варшак (2010b) сообщил  о вмешательстве, в котором средняя продолжительность отчуждения была 2,5 года; некоторые дети были отчуждены целых 5 лет, и до вмешательства ни один из детей не давал признаков того, что отчуждение уменьшится. В выборке взрослых, которые  были отчуждены в детстве, сообщалось, что, нарушение детско-родительских  отношений длилось не менее шести лет во всех случаях и продолжалось более 22 лет для половины выборки (Baker, 2005). Гарднер (2001) сообщил о 33 случаях, когда отчуждение существовало более двух лет. В выборке студентов колледжа 29% из разведенных семей остались отчужденными от родителей (Hands & Warshak, 2011).

            Психотерапевты, которые предполагают, что сопротивление ребенка общению  с родителем исчезнет в ближайшем будущем, склонны сосредоточиться на терапия  помощи ребенку справиться с возникшими неприятными чувствами в связи разводом  родителей. В таких случаях терапевты могут рекомендовать родителям «перерыв» в который отвергнутый родитель временно отказывается от активных усилий восстановить регулярный контакт с детьми (Darnall & Steinberg, 2008b). Терапевты, которые осознают, что они могут видеть ранние признаки хронического отчуждения могут больше способствовать нормализации  детско-родительских отношений, работая над раскрытием причин  дискомфорта у  ребенка. Такое поощрение защищает от грубых социальных потерь; упускать даже два родительских года контакта с детьми означает накопление утраченного опыта, который может никогда не восстановиться.

       Эмоциональные и финансовые издержки, вызванные серьезным отчуждением, и препятствия на пути к его смягчению, подчеркивают важность направления ресурсов и усилий на ранний скрининг, идентификацию и защиту детей из группы риска и предотвращение тяжелого  отчуждения (Jaffe, Ashbourne, & Mamo, 2010; Warshak, 2010c, 2013, в печати). Консультации психологов должны, как и  советы юристов,  поощрять клиентов поддерживать контакт со своими детьми, несмотря на детское нежелание, за исключением ситуаций, когда существует опасность для  родителя или ребенка. Юристы должны быстро добиваться санкций, когда постановления суда о порядке общения между родителями и детьми нарушаются.

            Эксперты  должны обращать внимание на признаки недопустимого воспитания, когда детей вовлекают в союз против  другого  родителя,  или поведение, которое с высокой вероятностью подрывает  уважение и привязанность детей к другому родителю. Точно так же эксперты  должны обращать внимание на ранние признаки того, что ребенок поддается психологическому давлению, формируя нездоровую зависимость  от одного из родителей, и необоснованно сопротивляется или категорически отказывается проводить время с другим родителем.

            Когда возникают опасения, что ребенок поощряется или поддерживается  родителем в своем отказе  от контакта с другим родителем  без достаточных оснований, суд может рассмотреть несколько вариантов, реализуемых поэтапно и желательно в ускоренном порядке (Salem, 2009). Первый шаг – родительская программа обучения по вопросу  отчуждения детей. Некоторые суды требуют, чтобы родители прочитали книги и просмотрели видеоматериалы, чтобы узнать, как и почему следует избегать поведения, которое  побуждает детей объединяться с одним родителем против другого, а затем предоставить суду доказательства выполнения задания, например, отчет по изученной литературе (Warshak, в печати). Многие суды требуют участие обоих сторон в программе обучения родителей. Такие программы действуют как минимум в 46 штатов (Salem,  Sandler & Wolchik, 2013 г .; Sigal, Sandler, Wolchick, & Braver, 2011). В недавней оценке одной программы родители сообщили об уменьшении случаев поведения, которое втягивало  детей в конфликт родителей  (LaGraff, Stolz, & Brandon, 2015).

            В случаях, когда образование родителей оказалось недостаточным для изменения  отчуждающего поведения, семейные суды  часто назначают специалиста по психическому здоровью для работы с семьей. Вмешательства направлены на уменьшение отчуждающего поведения, помогая родителям оценить важность защиты своих детей от такого влияния. Целевых родителей, являющихся «козлом отпущения», обучают  отвечать чутко и эффективно при  своих детях и избегать распространенных ошибок, которые могут  обострять конфликты между родителями и детьми (Ellis, 2005; Warshak, 2010а). Дети учатся отстаивать свое право дарить и получать любовь от обоих родителей и избегать втягивания в их родительские споры. В литературе представлено несколько моделей и стратегий для работы с семьями, в которых дети школьного возраста отчуждены, но отсутствуют точные данные об исходах (Carter, 2011; Eddy, 2009; Freeman, Abel, Cooper-Smith  & Stein, 2004; Friedlander & Walters, 2010; Johnston,  & Goldman, 2010; Sullivan,  Ward & Deutsch, 2010).

            Суд может попытаться убедить отчуждающего родителя изменить свое поведение, уведомив  о том, что если отношения ребенка с другим родителем продолжат ухудшаться, и суд считает что поведение основного  родителя во многом отвечает за эти проблемы, суд рассмотрит варианты, которые дают больше времени для общения ребенка с отчужденным родителем. В некоторых случаях суд заслушивает свидетельские показания, вызывающие опасения о наличии жестокого обращения с ребенком, например, в случаях, когда родитель намеренно  стирает другого родителя из жизни ребенка, наказывает ребенка за желание видеться с другим родителем. Такие случаи могут развиваться  до уровня, когда  судья посчитает, что ребенок подвергается  психологическому насилию, и судья чувствует себя обязанным защитить  ребенка от дальнейшего жестокого обращения, требуя надзора или наблюдения контактов ребенка с отчуждающим родителем.

 

5. Отказ ребенка от родителя - это краткосрочный здоровый механизм адаптации

 

            Следствием того, что отчуждение краткосрочно, является то, что оно отражает здоровое поведение ребенка, который пытается справиться с переходом между родителями и их конфликтами (Drozd & Olesen, 2004 г.). Предполагается, что дети хотят регулировать доступ своих родителей, чтобы достичь двух целей: (а) осуществлять контроль в ситуация, когда они бессильны остановить свой мир от разрушения, и (б) избавиться от конфликта  лояльности, приняв сторону одного родителя против другого, и уменьшить этим  свой дискомфорт, обесценивая и избегая контакта с отклоненным родителем. Несомненно, такие мотивы играют определенную роль в генезисе родительского отчуждения для некоторых детей. Но является ли такое поведение здоровым и в интересах детей?

            Исследователи согласны  в том, что по консервативной оценке от 2% до 4% детей отчуждаются от родителей после развода (Warshak, в печати). Хотя это представляет собой большое количество детей, отчужденные отношения с родителями являются  отклонением от нормы среди детей, чьи родители в разводе. Большинство детей хотят регулярных контактов с обоими родителями после развода (Fabricius, 2003; Fabricius & Hall, 2000; Hetherington, & Kelly,, 2002; Parkinson, Cashmore & Single, 2005; Schwartz & Finley, 2009; Warshak & Santrock, 1983).

            Терапевты, которые считают отказ от родителей здоровой адаптацией, побуждают родителей принимать такое детское негативное отношение. Это особенно верно, когда терапевты предполагают, что отчуждение ребенка является  краткосрочным периодом. Но, как уже говорилось выше, отчуждение не может быть краткосрочным и не является здоровым, поскольку отрицательное отношение детей к родителю и избегающее  поведение превращается в долговременную или постоянную проблему. Рост сильно конфликтующих отношений с родителем или полное прекращение контактов связан с нарушением развития ребенка (McLanahan, Tach & Schneider, 2013).

            Проблема, которая сначала кажется временной трудностью, может стать  длительной. Аналогия этому - ребенок, которому трудно адаптироваться к изменениям, связанным с посещением детского сада,  вместо посещения детского сада остается  дома на весь день. Обычно мы работаем, чтобы помочь ребенку эффективно справиться с этим ожидаемым жизненным переходом. Если вместо этого мы потакаем  желанию ребенка избежать неприятных переживаний, ребенок теряет важную возможность личностного роста , а также упускает ценность, которую предлагает посещение детского сада или школы.

            В своих отчетах и показаниях эксперты опеки над детьми и образовательные эксперты должны подчеркнуть, что раннее вмешательство и быстрое исполнение предписанных судом контактов между родителями и детьми может помочь не позволить ребенку избегать родителя и исключить отчуждение родителя, особенно когда избегание поощряется и поддерживается другим родителем (Fidler, Bala,  Birnbaum & Kavassalis, 2008, стр. 257; Warshak, в печати). Суды должны признать, что обеспечение исполнения предписанного судом плана воспитания детей может облегчить бремя детей, которые чувствуют, что им необходимо выбирать между родителями или проявлять преданность одному из родителей, отвергая другого.

 

Заблуждения о средствах защиты от родительского отчуждения

 

6. Маленькие дети, живущие с отчуждающим родителем не нуждаются во вмешательстве психотерапевта

 

            Необходимость вмешательства иногда может быть менее очевидной в семье с маленькими детьми, которые живут с родителем, который учит их бояться или ненавидеть другого родителя. Малыши и дошкольники могут оправдать ожидания родителей, выражая страх  и сопротивляясь во время планового перевода на попечение другого родителя (Fidler et al., 2008, стр. 243; Lund, 1995). Если у ребенка имеется явный простест, пусть и временный, а его чувствам потакают, протесты ребенка позволяют прервать запланированный обмен, а далее станут более интенсивными  при каждой последующей попытке передачи ребенка другому родителю. Если вместо этого ребенку будет предоставлена возможность провести  время с целевым  родителем вне наблюдения отчуждающего родителя, испуганное и гневное поведение быстро исчезает  (Fidler et al. ., 2008, с. 242; Kelly & Johnston, 2001; Lund, 1995; Warshak, 2010b; Weir, 2011). При встрече с экспертом  опеки, маленькие дети могут попытаться повторить сценарий, написанный отчуждающими родителями. Но часто они забывают, что должны сказать, и не могут ответить  на вопросы, которые не были с ними отрепетированы (Kelly & Johnston, 2001; Ludolph & Bow, 2012).

            Маленький ребенок быстро теряет негативную реакцию во время контактов с целевым родителем, и не проявляет стойких и хронических негативных установок и поведения, поэтому распространенной ошибкой является игнорирование необходимости вмешательства (Weir, 2011). Терапевты отмечают растерянность и гнев детей, в результате воздействия отчуждающих процессов независимо от очевидной устойчивости очень маленького ребенка (Ludolph & Bow, 2012).

            В зависимости от степени серьезности и жестокости отчуждающее поведение может приближаются к психологическому насилию или достигают такого уровня, что  детям может потребоваться  защита от жестокого родителя. Без помощи терапевта семейная среда угрожает  этим детям  риском развития фрагментированной идентичности и последствиями иррационального отчуждения и отсутствия родителя (Roseby & Johnston, 1998). Дети, живущие в среде, которая постоянно побуждает их смотреть на родителей в негативному свете, нужна помощь для поддержания позитивных отношений с этим родителем. Такая помощь может дать ребенку провести  больше время с родителем, который рискует стать отчужденным. Либо  суд может назначить специалистов для помощи родителям в изменении своего  поведения, которое усугубляет проблему ребенка, и которые будут контролировать выполнение судебных постановлений. Дополнительное преимущество вовлечения в общение с семьей профессионалов в роли координаторов, опекунов ad litem или терапевтов  впоследствии может помочь суду в оценке противоречивых версий, предлагаемых  родителями в судебном процессе (Fidler и др., 2008, с. 265).

 

7. Желание  отчужденных подростков относительно предпочтения родителя должны определять судебное  решение

 

            Многие эксперты по вопросам опеки над детьми и суды придают большее значение мнению подростков, желающих  разорвать контакт со свом  родителем, чем аналогичным предпочтениям детей младшего возраста (Gould, 1998). В некоторых случаях лица, принимающие решения, подчеркивают возраст, подчеркивая, что  у подростков есть когнитивная способность формировать зрелые суждения, которые не зависят от влияния их предпочтительного родителя и психологической манипуляции. В остальных случаях суд считает, что отчуждение от родителя неразумно и что  не в интересах детей разрывать свои отношения с родителем; тем не менее суд признает, что для  соблюдения судебных решений  нельзя принуждать к контакту с родителем  подростков, которые высказывают решительные возражения и заявляют, что ненавидят своего родителя.

            Подростки якобы знают, что для них лучше. Подростки в целом, более способны к зрелому мышлению, чем дети младшего возраста (Steinberg & Cauffman, 1996; Wechsler, 1991). Они также лучше умеют убеждать других, что их желание избегать родителей или отречься от них – это разумный, продуманный и соразмерный ответ. Они утверждают, что пострадали от рук отвергнутого родителя. Я участвовал в нескольких судебных делах, в которых судья изначально принял заключение эксперта  опеки о том, что отчуждение подростка от родителя  было иррациональным, пока судья не поговорил с ребенком. Подросток смог убедить судью либо в том, что его отказ от  родителя был разумен, и что судья мог доверять тому, что подросток воссоединится с родителем в будущем, не будучи обязан  сделать это по решению суда. После судебного разбирательства ребенок остался отчужденным от родителя.

            Несмотря на более зрелые когнитивные способности подростков по сравнению с детьми  младшего возраста, подростки поддаются внушению, очень уязвимы к внешнему влиянию и очень восприимчивы к незрелым суждениям и поведению (Loftus, 2003; Steinberg, Cauffman, Woolard, Graham & Banich, 2009; Steinberg & Scott, 2003). Эти проблемы  хорошо известны в специалистам в области развития подростков и нейропсихологии и частично объясняют единодушное мнение психологов, что несовершеннолетние заслуживают иного обращения со стороны судебной  системы, чем взрослые (Американская психологическая ассоциация, 2004 г.).

            Уязвимость подростков к внешнему влиянию объясняет,  почему родители беспокоятся о союзе со своими подростками. В одно время подростки проявляют крайнее уважение к взглядам других. Другой раз они делают выбор в первую очередь, чтобы противостоять предпочтениям других (Steinberg & Cauffman, 1996). Обе эти динамики могут привести к формированию патологического союза с одним из родителей против другого. Grisso (1997) указывает, что предпочтения подростков часто нестабильны. Выбор, сделанный на ранней стадии формирование идентичности часто несовместим с выбором, который производится, когда устанавливается сформированное  чувство собственной идентичности, обычно не раньше 18 лет. По этим причинам даже предпочтения подростков заслуживают осторожного изучения, а не автоматического одобрения.  Также важно помнить, что отчуждение может возникать за годы до судебного разбирательства, когда ребенок был еще более уязвим для родительского влияния и менее способен к зрелому и независимому суждению. Таким образом, предпочтения по проживанию с родителем, озвученное  подростком может отражать предпочтения, сформированные им в младшем возрасте.

            Суды не могут обеспечить исполнение постановлений о контактах родителей и детей вопреки желанию отчужденного подростка. Судья, который понял что решение 13-летнего подростка разорвать отношения со своим отцом отражает неверное суждение, тем не менее согласился с требования мальчика, потому что «Он сейчас в таком возрасте, когда, даже если он может быть слишком незрелым, чтобы оценить то, что для него лучше, он не может быть физически принуждаться  оставаться там, где он не хочет» (Корвин против Потворовски, 2006, № 145). Этот судья не одинок.

            Другие судьи, представители детей, координаторы по воспитанию детей, психотерапевты, и родители часто сообщают, что чувствуют себя в тупике, когда дети отказываются сотрудничать в соответствии с установленным судом графиком общения с родителем (DeJong & Davies, 2012; Johnston, Walters  & Friedlander, 2001). Эти дети могут так убедительно рассказывать о своих решениях  поступить по-своему, избегая родителей, что  они убеждают суд в том, что находятся вне его власти. Oни вызвают у судей чувство беспомощности.

            Взрослые не должны чувствовать себя беспомощными перед лицом протестного  поведения отчужденных подростков. Два исследования показали, что большинство детских протестов испаряются, когда они воссоединяются с отвергнутым родителем (Clawar & Rivlin, 2013; Warshak, 2010b), и это проиллюстрировано анекдотически  громкими делами (Warshak, в печати). Вместо удовлетворения  требования детей суд может назначить вмешательство и помочь детям адаптироваться  к постановлениям суда, которые требуют их общения с  отвергнутым родителем (Warshak, 2010b).

            Подростки соблюдают многие правила и требования,  которые противоречат их собственному выбору. Ошибочно полагать, что они не получат  пользы из утверждения власти со стороны суда над их отчуждающим родителем. Подростки нуждаются в руководстве, порядке  и ограничениях со стороны взрослых, не меньше, чем дети младшего возраста. Когда у подростка проявляется  жестокость по отношению к отвергнутому родителю, определение исхода дела об опеке,  потакающее  желаниям подростка может рассматриваться как поощрение агрессивного поведения (Warshak, 2010b). Детям любого возраста необходимо понимать, что они не выше закона и не вне его досягаемости.

            Специалисты по оценке опеки над детьми и эксперты в области образования должны информировать суд о преимуществах и недостатках различных средств предоставления подросткам права голоса в споре об опеке (Dale, 2014; Warshak, 2003 б). Суды также должны знать о внушаемости подростков и их восприимчивости к незрелым суждениям и внешнему влиянию.

            Если данные свидетельствуют о том, что точка зрения ребенка не отражать зрелого суждения, зависит от нездорового влияния или выраженные предпочтения ребенка не  служат интересам ребенка, суд должен убедить подростка, прямо или через представителей суда, в необходимости соблюдения установленного судом графика проживания. Родители и ребенок должны понимать, что невыполнение судебных постановлений не будет оставлено без внимания и не приведет  к тому, что суд капитулирует перед требованиями подростка. Твердая позиция суда дает дополнительное преимущество, избавляя ребенка от необходимости поддерживать желание  отчуждающего родителя и отказаться  проводить время с другим родителем.

8. Дети, которые хорошо функционируют вне семьи, не нуждаются во вмешательстве.

Некоторые специалисты по экспертизе детско-родительских отношений и лица, принимающие решения, выступают против вмешательства для отчужденных детей, если конфликт между родителями и детьми является исключением из очевидной хорошей адаптации ребенка в других сферах, например, в школе и в отношениях со сверстниками. Эти профессионалы считают, что детям, которые преуспевают в других сферах жизни, следует дать право принимать решения относительно своего общения с родителем.

Профессионалы, отстаивающие эту позицию, выражают опасения, что вмешательства для адаптированных подростков, такие как амбулаторная психотерапия, могут нарушить психологическую устойчивость детей, оказаться бесполезными, и дети будут злиться еще больше на суд или на отвергнутого родителя (Johnston & Goldman, 2010). Другие профессионалы советуют воздерживаться от психотерапии этих детей, пока у нас не будет больше исследований, документирующих долговременный ущерб во взрослом возрасте иррационально отчужденного от родителя ребенка.

Warshak (в печати) представляет три причины вмешательства для отчужденных детей, несмотря на их очевидную хорошую социальную адаптацию, не связанную с их отношениями с отвергнутым родителем:

1) Очевидно хорошая социальная адаптация детей может быть поверхностной или сосуществовать со значительными психосоциальными проблемами.

2) Независимо от других сфер жизнедеятельности ребенка, состояние иррациональной отчужденности от любящего родителя - это серьезная проблема сама по себе и сопровождается другими показателями психологической дезадаптации.

3) Взросление ребенка в изоляции от достойного родителя рискует поставить под угрозу будущее психологическое развитие детей.

Социальная адаптация и межличностные отношения. Психосоциальные проблемы.

Дети могут хорошо учиться, участвовать во внеклассных мероприятиях, избегать наркотиков и вести себя вежливо с учителями и соседями, в то же время имея значительные психологические нарушения, очевидные в их отношениях с друзьями, их любимыми родителями и законными властями. Психологические процессы, сопровождающие иррациональное отчуждение и жестокое обращение с родителем проявляются в других отношениях. Эти психологические нарушения включают амбивалетное мышление, т.е. мнение о других людях исключительно как о союзниках или врагах, презрение к тем, кто смотрит на вещи иначе, чувство собственной правоты в личных отношениях и избегание конфликтов. Взрослые, отчужденными в детстве, которые отвергли своего родителя, склонны поступать так же с друзьями; они избегают конфликтов, резко прекращая дружбу, а не вырабатывают собственные навыки управления конфликтами и поддержки отношений с друзьями (Kelly & Johnston, 2001; Johnston и др., 2001).

Отношения отчужденных детей с их любимым родителем могут казаться идеальными из-за отсутствия конфликтов и разочарований. Эта гармония достигается только за счет нормальных отношений между родителями и детьми. Но в противоречие привычным ролям в семье, некоторые отчужденные дети чувствуют свою ответственность за эмоциональное благополучие своих любимых родителей (Warshak, 1992). Они утешают огорченных родителей, служат доверенными лицами, и заверяют родителей в своей верности (Friedlander & Walters, 2010).

Отчужденные дети часто жертвуют соответствующими возрасту независимым поведением, чтобы удовлетворить потребности любимых родителей, которые хотят, чтобы дети были всегда под рукой и в зависимости от родителя. Специалисты в области психического здоровья описывают как такие родители инфантилизируют своих детей и ссылаются на такие чрезмерно близкие детско-родительские отношения , возникающие в результате такого воспитания как зависимые (Ellis & Boyan, 2010; Friedlander & Walters, 2010; Garber, 2011; Kelly, 2010). Степень зависимости младенца от родителя менее заметна в ранние годы жизни ребенка. Когда ребенок взрослеет, неспособность достичь нормальной степени разделения и независимости от родителя становится более очевидной, как в случае с подростком который продолжает спать с родителем или избегает посещения летнего лагеря.

Некоторые дети считают, что цена, которую они должны заплатить, чтобы ухаживать за любимым родителем и избегать гнева этого родителя – это отвергнуть другого родителя (Friedlander & Walters, 2010). Они сохраняют позитивные чувства по отношению к отвергнутому родителю, но подавляют в себе возможность отдавать и получать любовь от этого родителя.

Это ограничивает настоящую близость между любимым родителем и детьми, потому что дети скрывают важные аспекты своей личности от родителя. Такие дети оправдывают ожидания взрослых, даже когда они противоречат предпочтениям детей. Но когда дети вступают в конфликт с ограничениями, налагаемыми другими, они действуют на основании преобладания собственного права, их желания преобладают. Таким образом, дети, которых характеризуют как образцовых в школах и сообществах, открыто игнорируют постановления судьи и не соблюдают предписанное судом время для общения с родителем (Clawar & Rivlin, 2013; Warshak, 2010b). Дети говорят и действуют так, как если бы они были выше закона и неуязвимы для внешних средств контроля за их поведением.

Психологические проблемы, присущие иррациональному отказу от любящего родителя.

      Нам не нужно определять проблемы социальной адаптации вне семьи чтобы определить психологические проблемы отчужденного ребенка, которые вызывают беспокойство. Скрытое иррациональное отчуждения от родителей, как и в случае с наиболее значительными иррациональным избеганием, является признаком психологической проблемы. Беспричинные страхи или навязчивая ненависть и устойчивые негативные стереотипы оправдывают вмешательство чтобы облегчить страдания, и это справедливо для случая, когда цель избегания - это родитель.

Обоснование вмешательства в семьи, в которых ребенок необоснованно отвергает родителя выходит за рамки помощи семье, переживающей трагедию потери, когда ребенок теряет родителя, а родитель теряет ребенка. Этим детям нужна помощь, чтобы преодолеть когнитивные, эмоциональные и поведенческие нарушения, сопровождающие их отчуждение, и их родителям нужна помощь, чтобы эффективно справляться с поведением детей и для поддержки более здорового функционирования детей (Friedlander & Walters, 2010; Kelly, 2010; Warshak, 2013, в печати). В описании диагностической категории «Проблема детско-родительских отношений», Диагностического и статистического руководства по психическим болезням 5 издания (DSM-5, Американская психиатрическая ассоциация, 2013) приводятся эти примеры нарушения когнитивного функционирования, которые, безусловно, описывают отношение отчужденного ребенка к отвергнутому родителю: «приписывает отрицательное намерения другому, враждебность по отношению к другому или другой как «козел отпущения», и необоснованное чувство отчужденности» (стр. 715).

Ущерб критическому мышлению очевиден в тех случаях, когда ребенок использует взгляды одного из родителей на реальность, несмотря на противоречие со стороны объективных доказательств и единодушное мнение многочисленных профессионалов и судьи. В некоторых случаях психически больной родитель убеждает ребенка в том, что полиция, юристы обоих сторон, психотерапевты и судья сговорились против родителя во время судебного процесса об опеке. Некоторых детей учат высказывать ложные обвинения. против своих родителей. Например, через 10 лет после того, как мать была осуждена за попытку сексуального насилия на основании показаний двух ее сыновей, мальчики признались, что их отец тренировал и пугал их, чтобы они заклеймили свою мать как сексуального преступника (2011 г.). В другом случае мальчик разбил себе лицо и сообщил полиции, что это сделала его мать. Такие проявления патологического развитие характера может сосуществовать наряду с отличными академическими, музыкальными или спортивными достижениями (Warshak, 2010a) и не должно быть проигнорированным теми, кто заботится о ребенке.

Риски для дальнейшего развития.

    Исследования в долгосрочной перспективе детей, которые растут иррационально отчужденными от родителей крайне редки. Но несколько хорошо разработанных направлений исследования предоставили данные, относящиеся к пониманию последствий агрессивного отчуждающего поведения и втягивания детей в острый конфликт между родителями (Cummings & Davies, 2010; Davies, & Martin, 2014; Hetherington, Bridges & Insabella, 1998; Kelly, 2005, 2010). Навязчивое воспитание, которое манипулирует опытом детей и выражением их эмоций, было связано с последующим более высоким уровнем депрессии и антиобщественного поведения у детей (Barber, Stolz, &Olsen, 2005). Дети, которые становятся свидетелями конфликтов и вовлечены в конфликт между родителями показывают более слабую долгосрочную адаптацию (Buchanan, Maccoby & Dornbusch, 1991; Davies& Martin, 2014). Чем больше проявляется отчуждение детей от родителя - тем ниже их последующая самооценка, удовлетворенность жизнью, качество и удовлетворение дружбой, и еще большее разочарование приносят проблемы в романтических отношениях и тревога о родителях, с которыми эти дети сталкивались в детстве (Finley & Schwartz, 2010). Warshak (в печати) рассматривает дополнительную литературу которая демонстрируется вредное воздействие поврежденных и разрушенных отчуждением отношений между родителями и детьми на будущую психологическую адаптацию.

    Подводя итог, нужно отметить, что хорошая учеба, высокие оценки, друзья и общественные мероприятия детей не должны отвлекать внимание от серьезных проблем в развитии характера и межличностных отношениях, от нарушения когнитивных, эмоциональных и поведенческие проблем; а также от долгосрочных последствий взросления с такими проблемами и с неразрешенным и ненужным конфликтом с любящим родителем.

Даже когда отчужденный ребенок явно хорошо приспособлен в некоторых областях, эксперты должны внимательно следить за наличием таких проблем. В своих отчетах и свидетельских показаниях эксперты должны сформулировать признаки нарушения психологических функций ребенка и должны информировать суд о краткосрочных и долгосрочных вредных последствиях, связанных с состоянием необоснованного отчуждения от хорошего родителя.

9. Сильно отчужденных детей лучше всего лечить с помощью традиционных терапевтических методов, они должны проживать в основном со своими любимыми родителями

    К тому времени, когда дела с сильно отчужденными детьми будут рассмотрены в суде, семьи часто обращались уже за помощью к одному или нескольким психотерапевтам. Несмотря на неэффективность предыдущего лечения, суды часто назначают еще один курс терапии или консультации, пока дети остаются под опекой родителя, с которым они проживают.

Исследования по вмешательству для сильно отчужденных детей – это продолжающиеся исследования (Сайни, Джонстон, Фидлер и Бала, 2012). Клинический опыт позволяет предположить, что психотерапия детей, проживающих с любимым (отчуждающим) родителем вряд ли восстановит разрушенные детско-родительские отношения и может принести даже вред (Dunne & Hedrick, 1994; Fidler & Bala, 2010; Garber, 2015; Lampel, 1986; Lowenstein, 2006; Rand & Rand, 2006; Rand et al., 2005; Warshak, 2003а; Weir & Sturge, 2006). Нет исследования, которое продемонстрировало бы эффективность какой-либо формы психотерапии в случае тяжелого отчуждения у детей, у которых нет регулярных контактов с отвергнутым родителем.

    Некоторые терапевты концептуализируют проблемы отчужденных детей как фобические реакции на отвергнутого родителя (Garber, 2015; Lampel, 1986). Терапевты, использующие эту схему, рекомендуют когнитивные методы поведенческой терапии, в частности, систематическую десенсибилизацию, в которой постепенное общение с родителем, которого ребенок боятся, сочетается с релаксационной тренировкой (Garber, 2015). Гарбер проиллюстрировал два случая с использованием этих методов. После 17 сеансов с постоянной поддержкой терапевта, 8-летняя девочка смогла перенести только онлайн-контакт с отчужденной матерью до судебного разбирательства, после чего усилия по воссоединению были приостановлены. Во втором случае сообщается, что после семи сеансов 12-летний мальчик был в состоянии почти избавиться от тревожности, воображая контакт с его отчужденным отцом, однако отчет не содержал никакой информации о реальном примирении ребенка с отцом.

    Одна из причин, почему методы уменьшения фобии не могут преодолеть отказ детей проводить время с родителями объясняется тем, что большинство из них дети, за исключением дошкольников, которые не очень боятся своих отвергнутых родителей. Если они демонстрируют страх родителей, то часто это уловка, чтобы избежать контакта. Отсутствие искреннего страха очевидно в детской необузданной клевете, демонстрации ненависти и неуважения к отвергнутому родителю, в отличие от подобострастного и осторожного поведения, типичного для взаимодействия детей с опасным взрослым. Даже с детьми, которые научились бояться родителей, систематическая десенсибилизация может достигнуть цели по другой причине.

Этот метод лечения помогает детям постепенно преодолевать страх, постоянное беспокойство по поводу мест и предметов (Wolpe, Brady, Serber, Agras & Liberman, 1973). Но отвращение отчужденного ребенка к одному родителю создается средой проживания. Дети, страдающие фобией, окружены взрослыми, которые побуждают их преодолевать свои страхи и которые подчеркивают преимущества этого. Напротив, отчужденные дети, живущие в доме, где возникла их проблема, вместе с одним из родителей и, возможно, с братьями и сестрами или другими родственниками, которые не обеспечивают эффективного поощрения для преодоления отвращение к родителю и в большинстве случаев, наоборот, активно способствует его укоренению.

    В отличие от плохой реакции отчуждения на традиционные методы терапии, заметное снижение отчуждения было задокументировано для детей, помещенных на длительный срок проживания к своим отвергаемым родителям (Clawar & Rivlin, 2013; DeJong & Davis, 2012; Dunne & Hedrick, 1994; Gardner, 2001; Lampel, 1986; Rand et al., 2005; Warshak, 201б, в печати). Несмотря на некоторые ограничения, такие как небольшой размер выборки и отсутствие случайного распределения, количество литературы предполагает, что контакт с отвергнутым родителем необходим для исцеления разрушенных отношений между родителями и детьми. Нет доказательств, подтверждающих эффективность лечения сильно отчужденных детей, пока они остаются в основном под опекой своих любимых родителей и вне пределов досягаемости своего отвергнутого родителя. Кроме того, что такое лечение вряд ли будет успешным, это откладывает получение детьми необходимой им помощи.

    Когда экспертиза обнаруживает, что ребенок серьезно и иррационально отчужден от родителя, и что в интересах ребенка восстановить испорченные отношения, эксперт должен предостеречь суд о рекомендации курса традиционной психотерапии в то время как ребенок проживает отдельно от отвергнутого родителя.

    Рекомендуемое лечение в таких обстоятельствах должно включать в себя дополнительное назначение судом (а) срока, по истечении которого влияние лечения будет оценено, (б) четкие критерии для оценки прогресса и успеха лечения, и (c) планы на случай, если лечение окажется неэффективным.

    Помощь терапевта в рассмотрении жалоб ребенка на родителя и рассмотрение противоречивых отчетов о прошлом поведении родителей может быть контрпродуктивным и помешать родителю и ребенку получить опыт, который продвигает их отношения в позитивном направлении. Вместо этого нужно обучить детей и родителей (а) происхождению негативных стереотипов, (б) опасности избирательного внимание, (в) распространению искажений восприятия и памяти, (г) важности признания различных точек зрения, (д) критическим навыкам мышления, (е) навыкам эффективного общения и управления конфликтами; и (ж) ценности сохранения позитивного и компромиссного эмоциональные отношения с обоими родителями (Warshak, 2010b).

    Следует проинформировать суд о том, что психотерапия будет наиболее эффективной, если (а) ранее не было неудачных попыток, (б) родитель, с которым связан ребенок будет сотрудничать и поддерживать лечение и прогресс ребенка, и (c) ребенок имеет достаточный возраст, во время которого он испытал заботу о себе отвергнутого родителя. С другой стороны, если одна или несколько попыток психотерапии уже не смогли решить проблему, если отчуждающий родитель саботировал лечение, и если ребенок наделен полномочиями, чтобы избежать контакта с отвергнутым родителем, суд должен понять, что требование еще одного курса психотерапии без изменение количества контактов ребенка с каждым из родителей вряд ли решит проблему и может только отсрочить эффективное взаимодействие, пока не станет слишком поздно для вмешательства. В обстоятельствах, когда лечение неэффективно весьма вероятно и может усугубить проблемы, назначенные судом терапевты не должны без необходимости продлевать лечение. В начале лечения, которое терапевт может считать неэффективным, он обязан сообщить в суд о том, что это лечение следует прекратить.

10. Разлучение детей с отчуждающим родителем наносит им психотравму

    Несмотря на неоднократные сообщения о том, что отчуждение уменьшается, когда детям требуется проводить время с родителем, которого они ненавидят или боятся, некоторые эксперты предсказывают ужасные последствия для детей, если суд не поддержит их избегание общения с родителем. Как правило такие прогнозы уязвимы с точки зрения надежности, потому что эксперты цитируют недокументированные анекдоты, нерелевантные исследования и дискредитированные интерпретации теории привязанности. Ни одно из рецензируемых исследований не задокументировало вред, нанесенный сильно отчужденным детям от изменение опеки. Ни в одном исследовании не сообщалось, что взрослые, которые в детстве восстановили разрушенные отношения с родителем, позже пожалели о том, что были проживать с отчужденным ранее родителем. С другой стороны, согласно исследования, взрослые, которых принудили в детстве отречься от родителя, сожалеют об этом решении и сообщили о долгосрочных проблемах с чувствами вины и депрессии, которые они приписывали решению отвергнуть одного из родителей (Baker, 2005).

    Некоторые эксперты ссылаются на теорию привязанности и поддерживают прогнозы психологических травм и долгосрочного психологического ущерба для детей, разлученных с отчуждающим родителем и переданных на жительство своему отвергнутому родителю (Jaffe et al., 2010). Такие прогнозы основаны на исследованиях с участием детей, переживших длительное пребывание в детских учреждениях тюремного типа в результате того, что они остались сиротами или разлучены были со своими семьями по другим, часто очень травматичным, причинам (Ludolph & Dale, 2012). Консенсус ведущих авторитетов относительно привязанности и развода считает, что современная теория привязанности и исследования не поддерживают обобщение негативных результатов травмирования детей, потерявшие обоих родителей, на ситуации, когда дети переходят из дома одного из родителей к другому родителю (Warshak,с одобрения исследователей и практиков, перечисленных в приложении, 2014 г.). Несмотря на первоначальные протесты и требования, однажды воссоединившись с отвергнутым родителем, большинство детей восстанавливают положительные чувства, которые не проявлялись с момента начала отчуждения или с того момента, когда они не чувствовали себя свободными выражать свою привязанность и любовь.

Часто точки зрения по поводу длительной травмы подкрепляется возможностью саморазрушительного поведения ребенка и может показаться бесчеловечным заставлять ребенка вступить в контакт с отвергнутым родителем. К отсутствию эмпирических исследований таких пессимистических прогнозов можно также добавить преимущества отстранения ребенка от повседневной заботы о психически нездоровом родителе, поведение которого считается психологическим насилием (Clawar & Rivlin, 2013; Kelly & Johnston, 2001; Rand, 2011) и размещение ребенка с родителем, которого суд сочтет способным лучше удовлетворить потребности ребенка, особенно его потребность любить и уважать обоих родителей. Отделение детей от отчуждающего родителя является одним из нескольких возможных вариантов рассмотрения дела, связанного с отчужденными детьми (Warshak, 201б, 2013, в печати). Warshak (в печати) описывает 10 причин, по которым суды могут считать наилучшими интересы детей временно прекратить их контакты с любимым родителем, в то время как дети воссоединяются с отвергнутым родителем. Это не всегда будет лучшим вариантом, но и не должно быть отклонено просто на основании заблуждения, что ребенок получит психотравму, если предполагается, что у него будет контакт с хорошим родителем, хотя ребенок иррационально заявляет, что ненавидит его или боится.

    Рекомендации разместить ребенка с отвергнутым родителем и временно прекратить контакт с любимым родителем включают рассмотрение вмешательств и ресурсов для облегчения приспособления семьи к постановлениям суда. «Семейные мосты» (Warshak, 2010b) - это программа вмешательства для оказании помощи переходу детей от одного родителя к другому, которая помогает детям восстановить привязанность к своему отвергнутому родителю. Этот 4-дневный семинар помогает детям развить любовь к обоим родителям и готовит детей и родителя, который получил опеку, для совместной жизни, обучая уважению различных точек зрения и навыкам критического мышления, компромиссам в общении и управлению конфликтами.

    Когда суд выносит решение о необходимости общения ребенка с отвергнутым родителем, несмотря на категорические возражения ребенка, некоторые комментаторы считают это очень жестоким решением, даже если ребенку помогают адаптироваться к переходу. Учитывая ущерб детям, которые остались отчужденными от родителей, такое решение может рассматриваться как гораздо менее суровое или экстремальное, чем решение, которое обрекает ребенка на потерю родителя и его расширенной семьи под токсическим влиянием другого родителя, который не способен удовлетворить потребность ребенка в обоих родителях.

 

Резюме и выводы

 

            10 заблуждений, обсуждаемых в этой статье, формируют мнения и решения в отношении детей, которые необоснованно отвергают родителей. Эти заблуждения перечислены ниже вместе с кратким описанием практических рекомендаций.

 

Заблуждения о происхождении родительского отчуждения

 

1) Дети никогда безосновательно не отвергают родителей, с которыми они проводят больше всего времени.

 

2) Дети никогда не отвергают матерей безосновательно.

            Рекомендации по практике. Профессионалы должны предотвращать влияние ложных предположений о происхождении родительского отчуждения на разработку и анализ данных,  когда такие убеждения очевидны в работе других профессионалов.

            Эксперты должны выявлять основные заблуждения и объяснять насколько принятие ошибочных заблуждений ограничивает доверие к достоверности информации и заключений, переданных в суд. Должностным лицам и суду следует непредвзято относиться к возможности того, что отказ детей от родителей является необоснованным и что необоснованный отказ может быть направлен против родителей, с которыми  дети проводят больше всего времени, даже когда этот родитель - их мать.

            Мнение экспертов, считающих, что отчуждение ребенка должно быть нормальной реакцией на поведение отвергнутого родителя, является  ложной концепцией, следует пересмотреть такую позицию в свете обширной литературы.

 

3) Каждый родитель в равной степени способствует отчуждению ребенка.

            Рекомендации по практике. Экспертам  следует избегать предвзятого  сбора и анализа данных на основании заблуждения о  «равном вкладе» родителей в отчуждение детей. Вместо этого оценка должна включать ряд вопросов, которые помогают отличить разумное и оправданное отчуждение от необоснованного и неоправданного отчуждения, не поддерживающим  интересы ребенка. Важные факторы, которые следует учитывать – это история отношений между родителями и детьми, время и контекст наступления отчуждения, вероятность того, что поведение каждого из родителей само по себе привело бы к отчуждение, а также мотивы и разумность жалоб ребенка и его объяснение  отказа от родителя. В случаях, когда прослеживается негативное отношение ребенка в первую очередь на поведение и влияние родителя, с которым ребенок проживает, профессионалы и суды должны знать важность поддержания контакта отчужденного ребенка с отвергнутым родителем. Терапевты должны обратиться к когнитивной причине, лежащей в основе искажения ребенком отвергнутого родителя и работать над улучшением навыков взаимоотношений родителей и ребенка.

            С иррационально отчужденным ребенком такой подход вероятно будет  более продуктивным, чем внимание терапевта  на повторяющихся детских жалобах на родителей.

 

4) Отчуждение - это временная, кратковременная реакция ребенка на развод  родителей

 

5) Отказ ребенка от родителя - это краткосрочный здоровый механизм адаптации

            Рекомендации по практике. Зная, что неверно предполагать, что отказ ребенка от родителей будет кратковременным, и неверно рассматривать такой отказ как здоровый способ адаптации ребенка  в переходный период, акцент следует делать на ранней идентификации  и защите детей группы риска. Психотерапевты и суд должны стремиться к быстрому восстановлению контактов между родителями и детьми, оказывая поддержку семье в адаптации  к сложившейся ситуации. Случаи, когда ребенок поощряется и поддерживается родителем в отказе от контакта с другим родителем без надлежащего обоснования, должны быть рассматриваться максимально быстро. Быстрое реагирование  может  предотвратить закрепление отчуждения. Суд может осуществить несколько необходимых шагов, включая обучение родителей, лечение по решению суда и другие действия, чтобы побудить отчуждающего родителя к изменению деструктивного поведения.

 

Заблуждения о средствах защиты от родительского отчуждения

 

6) Маленькие дети, живущие с отчуждающим родителем не нуждаются во вмешательстве психотерапевта

            Рекомендации по практике. Поскольку проживание  маленьких детей с отчуждающим родителем рискует нарушить их формирование личности и их близкие отношения с другим родителем, суд должен установить надзор и ввести в действие механизм, который  обеспечит ребенку широкие возможности для развития здоровых, позитивных отношений с обоими родителями. Эксперты могут рекомендовать ребенку проводить больше времени с родителем, который рискует оказаться отчужденным, а суд может назначить  профессионалов, чтобы помочь семье лучше справиться с ситуацией, контролировать соблюдение судебных постановлений и предоставить необходимую обратную связь с судом. В самых тяжелых случаях детям может потребоваться защита от психологического насилия со стороны отчуждающего родителя.

 

7) Желание  отчужденных подростков относительно предпочтения родителя должны определять судебное  решение.

            Рекомендации по практике. Эксперты  опеки и эксперты по воспитанию детей  должны знать и быть готовыми сообщить суду, что подростки поддаются внушению, очень уязвимы к внешнему влиянию и склонны к незрелым суждениям, и поэтому мы не должны предполагать, что их предпочтения проживания с одним из родителей  отражают зрелое и независимое суждение. Если поведение  подростка не служит восстановлению испорченных отношений с родителем, рекомендации экспертов и решения судов должны предусматривать  привлечение подростков к ответственности соответствующим органом. Хотя подростки протестуют против многих социальных правил и требований, они обычно реагируют на разумные ограничения, когда требования  последовательно и неукоснительно соблюдаются.

 

8) Дети, которые хорошо функционируют вне семьи, не нуждаются во вмешательстве,

 

            Рекомендации по практике. Экспертам  следует быть осторожными, не игнорировать психологические нарушения отчужденного ребенка, которые могут  быть не таким очевидным, как  хорошее приспособление ребенка к школе и внеклассным мероприятиям. Эксперты могут помочь принять надлежащее решение суда по делу путем компетентного установления эмоциональных и поведенческих проблем, сопровождающих иррациональное отвращение ребенка к родителю, а также потенциальные долгосрочные негативные последствия отчуждения от родителя.

 

9) Сильно отчужденных детей лучше всего лечить с помощью традиционных терапевтических методов, они должны проживать в основном со своими любимыми родителями,

            Рекомендации по практике. Эксперты должны знать и информировать суд о плохой репутации традиционной  психотерапии для  отчужденных детей, которые живут преимущественно вместе со своим любимым родителем.  Терапевты не должны продлевать терапию с отчужденными детьми в обстоятельствах, когда терапия имеет мало шансов на успех. Эффективные вмешательства обеспечивают опыт, который помогает детям отказаться от негативного отношения к целевому родителю.

 

10) Разлучение детей с отчуждающим родителем наносит им психотравму.

 

            Рекомендации по практике. Экспертам детско-родительских отношений  следует избегать мнений, которые отражают сенсационные предсказания, не подтвержденные   установленными научными профессиональными  знаниями. Если  предыдущие вмешательства оказались неадекватными, следует рассмотреть широкий спектр вариантов помощи семьям с отчужденными детьми, включая размещение ребенка с отвергнутым родителем, временное отделение ребенка от любимого родителя или отдельное проживание от обоих родителей. Вместо того, чтобы автоматически отклонять варианты опеки, против которых решительно выступает отчужденный ребенок, эксперт  должен сосредоточиться на том, какой вариант, скорее всего, будет служить наилучшим интересам ребенка и какие меры могут помочь ребенку адаптироваться к опеке.

 

Будущие направления исследований

 

            Будущие исследования прольют более детальный свет на заблуждения, которые  обсуждаются в этой статье. Наибольшую пользу можно получить от долговременных  исследований отчужденных детско-родительских отношений и различных результатов  по делам отчужденных детей.

            На основе ошибочных экстраполяций теории привязанности и отсутствия эмпирических данных, некоторые судебные эксперты  и эксперты в области образования делают тревожные прогнозы о влиянии судебного постановления о раздельном проживании ребенка с отчуждающим родителем, даже если этот родитель имеет токсичные отношения с ребенком. Вес имеющихся доказательств показывает, что дети платят высокую психологическую цену за отчуждение от родителя и растут без возможности получения и отдачи любви от родителей. Это поддерживает мнения, требующие от иррационально отчужденных детей проводить  время со своим отвергнутым родителем во время вмешательства, и доказательства опровергают варианты, поддерживающие  статус-кво для детей, которые остаются отчужденными от родителя.

            Тем не менее, требуется дополнительные исследования более крупных выборок. Нам нужно более надежное  понимание краткосрочных и долгосрочных последствий для всей семьи различных вариантов (например, размещение отчужденных детей с любимым родителем, с отвергнутым родителем, отдельно от  обоих  родителей или позволяя детям решать, будут ли они воссоединяться со своим отвергнутым родителем). Исследователи должны изучить психологическую цену, которую дети платят за то, чтобы стать и остаться отчужденными от родителей, а также потенциальные затраты на реализацию требования детей о  восстановлении  испорченных отношений. Исследования, которые смогут определить психологическую зрелость и самостоятельность суждений подростков, помогут лицам, принимающим судебные решения, определить значение, которое следует придавать заявленным предпочтениям ребенка в отношении опеки, поскольку будут исследования, сравнивающие результаты для подростков, чьи требования избегать родителя были приняты или отклонены.

Нам нужно лучше понимать факторы и обстоятельства в семьях, которые влияют на долгосрочный результат альтернативного размещении детей  и предпочтение одной позиции по сравнению с другой в случаях, которые вызывают опасения по поводу отчуждения родителей. В то же время это важно, чтобы мы не позволяли сосредоточиться на долгосрочных результатах, упуская из вида страдания, которые ребенок и родитель испытывают в настоящее время  и необходимость облегчить их страдания. Семьи в этих обстоятельства требуют большей доступности вмешательств, которые смогут надежно предотвратить и преодолеть иррациональное отчуждение родителей.

            Научная литература позволяет выявить широко распространенные заблуждения, рассмотренные в этой статье. Учитывая ограничения этой литературы, мы не должны предполагать у себя больше знаний, чем имеем сейчас. (т.е. смириться в отношении собственных недостаточных познаний).

            Эта статья ставит под сомнение 10 распространенных предположений, которые приводят к ошибочным  рекомендациям и судебным  решениям. Осведомленность при  обнаружении доказательств этих ложных убеждений, должна направлять лиц, принимающих решения и тех, кто им помогает, избегать предвзятости, которая  приводит к негативным  результатам для отчужденных детей. Результатом  будет лучшее понимание потребностей отчужденных детей и решения, которые с большей вероятностью помогут семьям, имеющим  эту проблему.

 

 

Литература

 

American Psychiatric Association. (2013). Diagnostic and statistical manual of mental disorders (5th ed.). Arlington, VA: American Psychiatric Association.

American Psychological Association. (2004, July 19). [Amicus curiae brief filed in U.S. Supreme Court in Roper v. Simmons, 543 U.S. 551 (2005)]. Retrieved March 8, 2015, from http://www.apa.org/psyclaw/roper-v-simmons.pdf

American Psychological Association. (2013). Specialty guidelines for forensic psychology. American Psychologist, 68, 7–19. http://dx.doi.org/10.1037/a0029889

Baker, A. J. L. (2005). The long-term effects of parental alienation on adult children: A qualitative research study. American Journal of Family Therapy, 33, 289 –302. http://dx.doi.org/10.1080/01926180590962129

Baker, A., Jaffe, P., Bernet, W., & Johnston, J. (2011, May). Brief report on parental alienation survey. Association of Family and Conciliation Courts eNEWS, 30(2).

Bala, N., Hunt, S., & McCarney, C. (2010). Parental alienation: Canadian court cases 1989 –2008. Family Court Review, 48, 164 –179. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2009.01296.x

Barber, B. K., Stolz, H. E., & Olsen, J. A. (2005). Parental support, psychological control, and behavioral control: Assessing relevance across time, culture, and method. Monographs of the Society for Research in Child Development, 70, 1–137.

Berns, S. S. (2001). Parents behaving badly: Parental alienation syndrome in the family court—Magic bullet or poisoned chalice. Australian Journal of Family Law, 15, 191–213.

Black, B. L. (1980). Somewhere child. New York, NY: Viking Press.

Bograd, M. (1984). Family systems approaches to wife battering: A feminist critique. American Journal of Orthopsychiatry, 54, 558 –568. http://dx.doi.org/10.1111/j.1939-0025.1984.tb01526.x

Buchanan, C. M., Maccoby, E. E., & Dornbusch, S. M. (1991). Caught between parents: Adolescents’ experience in divorced homes. Child Development, 62, 1008 –1029. http://dx.doi.org/10.2307/1131149

Carter, S. (2011). Family restructuring therapy: Interventions for high conflict divorce. Scottsdale, AZ: HCI Press.

Ceci, S. J., & Bruck, M. (1993). Children’s recollections: Translating research into policy. SRCD Social Policy Reports, 7, No. 3.

Ceci, S. J., & Bruck, M. (1995). Jeopardy in the courtroom: A scientific analysis of children’s testimony. Washington, DC: American Psychological Association. http://dx.doi.org/10.1037/10180-000

Clawar, S. S., & Rivlin, B. V. (2013). Children held hostage: Identifying brainwashed children, presenting a case, and crafting solutions. Chicago, IL: American Bar Association.

Cross, P. (2000). Lost children: A guide for separating parents. London, UK: Velvet Glove Publishing.

Cummings, E. M., & Davies, P. T. (2010). Marital conflict and children: An emotional security perspective. New York, NY: Guilford Press.

Dale, M. D. (2014). Don’t forget the children: Court protection from parental conflict is in the best interests of children. Family Court Review, 52, 648 – 654. http://dx.doi.org/10.1111/fcre.12116

Darnall, D., & Steinberg, B. F. (2008a). Motivational models for spontaneous renunciation with the alienated child: Part I. American Journal of Family Therapy, 36, 107–115. http://dx.doi.org/10.1080/01926180701643131

Darnall, D., & Steinberg, B. F. (2008b). Motivational models for spontaneous renunciation with the alienated child: Part II. American Journal of Family Therapy, 36, 253–261. http://dx.doi.org/10.1080/01926180701643230

Davies, P., & Martin, M. (2014). Children’s coping and adjustment in high-conflict homes: The reformulation of emotional security theory. Child Development Perspectives, 8, 242–249. http://dx.doi.org/10.1111/cdep.12094

DeJong, M., & Davies, H. (2013). Contact refusal by children following acrimonious separation: Therapeutic approaches with children and parents. Clinical Child Psychology and Psychiatry, 18, 185–198. http://dx.doi.org/10.1177/1359104512444629

Drozd, L. M., & Olesen, N. W. (2004). Is it abuse, alienation and/or estrangement? A decision tree. Journal of Child Custody, 1, 65–106. http://dx.doi.org/10.1300/J190v01n03_05

Dunne, J., & Hedrick, M. (1994). The parental alienation syndrome: An analysis of sixteen selected cases. Journal of Divorce & Remarriage, 21, 21–38. http://dx.doi.org/10.1300/J087v21n03_02

Eddy, B. (2009). New ways for families: Professional guidebook for judicial officers, lawyers and therapists. Scottsdale, AZ: High Conflict Institute, LLC.

Eddy, B. (2010). Don’t alienate the kids! Raising resilient children while avoiding high conflict divorce. Scottsdale, AZ: High Conflict Institute, LLC.

Egizii, J. (2010). The look of love. Dallas, TX: Brown Books.

Ellis, E. M. (2005). Help for the alienated parent. American Journal of Family Therapy, 33, 415– 426. http://dx.doi.org/10.1080/01926180500274518

Ellis, E. M., & Boyan, S. (2010). Intervention strategies for parent coordinators in parental alienation cases. American Journal of Family Therapy, 38, 218 –236. http://dx.doi.org/10.1080/01926181003757074

Fabricius, W. V. (2003). Listening to children of divorce: New findings that diverge from Wallerstein, Lewis, & Blakeslee. Family Relations, 52, 385–396. http://dx.doi.org/10.1111/j.1741-3729.2003.00385.x

Fabricius, W. V., & Hall, J. A. (2000). Young adults’ perspective on divorce: Living arrangements. Family & Conciliation Courts Review, 38, 446 – 461. http://dx.doi.org/10.1111/j.174-1617.2000.tb00584.x

Fidler, B. J., & Bala, N. (2010). Children resisting postseparation contact with a parent: Concepts, controversies, and conundrums. Family Court Review, 48, 10 – 47. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2009.01287.x

Fidler, B. J., Bala, N., Birnbaum, R., & Kavassalis, K. (2008). Challenging issues in child custody disputes. Ontario, Canada: Carswell.

Finley, G. E., & Schwartz, S. J. (2010). The divided world of the child: Divorce and long-term psychosocial adjustment. Family Court Review, 48, 516 –527. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2010.01326.x

Freeman, R., Abel, D., Cooper-Smith, M., & Stein, L. (2004). Reconnecting children with absent parents: A model for intervention. Family Court Review, 42, 439 – 459. http://dx.doi.org/10.1177/153124450404200305

Friedlander, S., & Walters, M. G. (2010). When a child rejects a parent: Tailoring the intervention to fit the problem. Family Court Review, 48, 98 –111. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2009.01291.x

Friedman, M. (2004). The so-called high-conflict couple: A closer look. American Journal of Family Therapy, 32, 101–117. http://dx.doi.org/10.1080/01926180490424217

Garber, B. D. (2011). Parental alienation and the dynamics of the enmeshed dyad: Adultification, parentification and infantilization. Family Court Review, 49, 322–335. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2011.01374.x

Garber, B. D. (2015). Cognitive-behavioral methods in high-conflict divorce: Systematic desensitization adapted to parent-child reunification interventions. Family Court Review, 53, 96 –112. http://dx.doi.org/10.1111/fcre.12133

Gardner, R. A. (1985). Recent trends in divorce and custody litigation. Academy Forum, 29, 3–7.

Gardner, R. A. (1998). The parental alienation syndrome: A guide for mental health and legal professionals (2nd ed.). Cresskill, NJ: Creative Therapeutics.

Gardner, R. A. (2001). Should courts order PAS children to visit/reside with the alienated parent? A follow-up study. American Journal of Forensic Psychology, 19, 61–106.

Gardner, R. A. (2002). Denial of the parental alienation syndrome also harms women. American Journal of Family Therapy, 30, 191–202. http://dx.doi.org/10.1080/019261802753577520

Gould, J. W. (1998). Conducting scientifically crafted child custody evaluations. Thousand Oaks, CA: Sage.

Greenberg, L. R., Gould-Saltman, D. J., & Gottlieb, M. C. (2008). Playing in their sandbox: Professional obligations of mental health professionals in custody cases. Journal of Child Custody, 5, 192–216. http://dx.doi.org/10.1080/15379410802583684

Grisso, T. (1997). The competence of adolescents as trial defendants. Psychology, Public Policy, and Law, 3, 3–32. http://dx.doi.org/10.1037/1076-8971.3.1.3

Hands, A. J., & Warshak, R. A. (2011). Parental alienation among college students. American Journal of Family Therapy, 39, 431– 443. http://dx.doi.org/10.1080/01926187.2011.575336

Hetherington, E. M., Bridges, M., & Insabella, G. M. (1998). What matters? What does not? Five perspectives on the association between marital transitions and children’s adjustment. American Psychologist, 53, 167–184. http://dx.doi.org/10.1037/0003-066X.53.2.167

Hetherington, E. M., & Kelly, J. (2002). For better or for worse: Divorce reconsidered. New York, NY: Norton.

Jaffe, P. G., Ashbourne, D., & Mamo, A. A. (2010). Early identification and prevention of parent-child alienation: A framework for balancing risks and benefits of intervention. Family Court Review, 48, 136 –152. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2009.01294.x

Johnston, J. R., & Goldman, J. R. (2010). Outcomes of family counseling interventions with children who resist visitation: An addendum to Friedlander and Walters (2010). Family Court Review, 48, 112–115. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2009.01292.x

Johnston, J. R., Walters, M. G., & Friedlander, S. (2001). Therapeutic work with alienated children and their families. Family Court Review, 39, 316 –333. http://dx.doi.org/10.1111/j.174-1617.2001.tb00613.x

Johnston, J. R., Walters, M. G., & Olesen, N. W. (2005). Clinical ratings of parenting capacity and Rorschach protocols of custody-disputing parents: An exploratory study. Journal of Child Custody, 2, 159 –178. http://dx.doi.org/10.1300/J190v02n01_09

Jonas, E., Schulz-Hardt, S., Frey, D., & Thelen, N. (2001). Confirmation bias in sequential information search after preliminary decisions: An expansion of dissonance theoretical research on selective exposure to information. Journal of Personality and Social Psychology, 80, 557–

571. http://dx.doi.org/10.1037/0022-3514.80.4.557

Kelly, J. B. (2003). Parents with enduring child disputes: Multiple pathways to enduring disputes. Journal of Family Studies, 9, 37–50. http://dx.doi.org/10.5172/jfs.9.1.37

Kelly, J. B. (2005). Developing beneficial parenting plan models for children following separation and divorce. Journal of the American Academy of Matrimonial Lawyers, 19, 237–254.

Kelly, J. B. (2010). Commentary on “Family Bridges: Using Insights from Social Science to Reconnect Parents and Alienated Children” (Warshak, 2010). Family Court Review, 48, 81–90. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2009.01289.x

Kelly, J. B., & Johnston, J. R. (2001). The alienated child: A reformulation of parental alienation syndrome. Family Court Review, 39, 249 –266. http://dx.doi.org/10.1111/j.174-1617.2001.tb00609.x

Kopetski, L. (1998). Identifying cases of parental alienation syndrome: Part II. Colorado Lawyer, 29, 63– 66

Kopetski, L. M., Rand, D. C., & Rand, R. (2006). Incidence, gender, and false allegations of child abuse: Data on 84 parental alienation syndrome cases. In R. S. Gardner, S. R. Sauber, & D. Lorandos (Eds.), The international handbook of parental alienation syndrome: Conceptual,

clinical and legal considerations (pp. 65–70). Springfield, IL: Charles C. Thomas Publisher. Korwin v. Potworowski (2006). 2006 CarswellOnt 3436 (S. C. J.).

LaGraff, M. R., Stolz, H. E., & Brnadon, D. J. (2015). Longitudinal program evaluation of “Parenting Apart: Effective Co-Parenting.” Journal of Divorce & Remarriage, 56, 117–136. http://dx.doi.org/10.1080/10502556.2014.996044

Lampel, A. K. (1986). Post-divorce therapy with highly conflicted families. In Practice, 6, 22–26.

Loftus, E. F. (2003). Make-believe memories. American Psychologist, 58, 867– 873. http://dx.doi.org/10.1037/0003-066X.58.11.867

Lorandos, D., Bernet, W., & Sauber, S. R. (2013). Parental alienation: The handbook for mental health and legal professionals. Springfield, IL:Charles C. Thomas Publisher.

Lowenstein, L. F. (2006). The psychological effects and treatment of the parental alienation syndrome. In R. A. Gardner, S. R. Sauber, & D.Lorandos (Eds.), The international handbook of parental alienation syndrome: Conceptual, clinical and legal considerations (pp. 292–301).

Springfield, IL: Charles C. Thomas.Ludolph, P. S., & Bow, J. N. (2012). Complex alienation dynamics and very young children. Journal of Child Custody, 9, 153–178. http://dx.doi.org/10.1080/15379418.2012.715545

Ludolph, P. S., & Dale, M. D. (2012). Attachment in child custody: An additive factor, not a determinative one. Family Law Quarterly, 46, 1– 40.

Lund, M. (1995). A therapist’s view of parental alienation syndrome. Family & Conciliation Courts Review, 33, 308 –316. http://dx.doi.org/10.1111/j.174-1617.1995.tb00373.x

Lundgren, S. R., & Prislin, R. (1998). Motivated cognitive processing and attitude change. Personality and Social Psychology Bulletin, 24, 715–726. http://dx.doi.org/10.1177/0146167298247004

Martindale, D. A. (2005). Confirmatory bias and confirmatory distortion.In J. R. Flens & L. Drozd (Eds.), Psychological testing in child custody evaluations (pp. 31– 48). New York, NY: Haworth.

McLanahan, S., Tach, L., & Schneider, D. (2013). The causal effects of father absence. Annual Review of Sociology, 39, 399 – 427. http://dx.doi.org/10.1146/annurev-soc-071312-145704

Meyer, C. L., & Quinn, S. (1999). They are my children, too: A mother’s struggle for her sons. New York, NY: Public Affairs.

Nielsen, L. (2014). Woozles: Their role in custody law reform, parenting plans, and family court. Psychology, Public Policy, and Law, 20(2), 164 –180. http://dx.doi.org/10.1037/law0000004

Norton, C. L. (2011). Reinventing the wheel: From talk therapy to innovative interventions. In C. L. Norton (Ed.), Innovative interventions in child and adolescent mental health. New York, NY: Routledge. NOW Foundation. (n.d.) NOW opposes phony parental alienation disorder. Retrieved from http://www.nowfoundation.org/issues/family/pad.html

Parkinson, P., Cashmore, J., & Single, J. (2005). Adolescents’ views on the fairness of parenting and financial arrangements after separation. Family Court Review, 43, 429 – 444. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2005.00044.x

People v. Bronson. (2011). The People of the State of New York v. Melinda Bronson, Defendant. Criminal Court, City of New York, New York County. No. 2000QN028427. Decided: April 29, 2011. Retrieved from http://law.justia.com/cases/new-york/other-courts/2011/2011-21153.html

Rand, D. C. (1997a). The spectrum of parental alienation syndrome (part I). American Journal of Forensic Psychology, 15, 23–51.

Rand, D. C. (1997b). The spectrum of parental alienation syndrome (part II). American Journal of Forensic Psychology, 15, 39 –92.

Rand, D. C. (2011). Parental alienation critics and the politics of science. American Journal of Family Therapy, 39(1), 48 –71. http://dx.doi.org/10.1080/01926187.2010.533085

Rand, D. C., & Rand, R. (2006). Factors affecting reconciliation between the child and target parent. In R. S. Gardner, S. R. Sauber, & D.Lorandos (Eds.), The international handbook of parental alienation syndrome: Conceptual, clinical and legal considerations (pp. 163–176). Springfield, IL: Charles C. Thomas Publisher.

Rand, D., Rand, R., & Kopetski, L. (2005). The spectrum of parental alienation syndrome (part III): The Kopteski follow-up study. American Journal of Forensic Psychology, 23, 15– 43.

Richardson, P., & Broweleit, J. (2006). A kidnapped mind: A mother’s heartbreaking memoir of parental alienation. Toronto, Canada: Dundurm.

Roche, P., & Allen, M. (2014). Broken lives: Broken minds. London, UK: The Writing Company.

Rogerson, M. D., Gottlieb, M. C., Handelsman, M. M., Knapp, S., &Younggren, J. (2011). Nonrational processes in ethical decision making. American Psychologist, 66, 614 – 623. http://dx.doi.org/10.1037/a0025215

Roseby, V., & Johnston, J. R. (1998). Children of Armageddon. Common developmental threats in high-conflict divorcing families. Child and Adolescent Psychiatric Clinics of North America, 7, 295–309, vi. Saini, M., Johnston, J. R., Fidler, B. J., & Bala, N. (2012). Empirical studies of alienation. In K. Kuehnle & L. Drozd (Eds.), Parenting plan evaluations: Applied Research for the family court (pp. 399 – 441). New York, NY: Oxford University Press.

Salem, P. (2009). The emergence of triage in family court services: The beginning of the end for mandatory mediation? Family Court Review, 47, 371–388. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2009.01262.x

Salem, P., Sandler, I., & Wolchik, S. (2013). Taking stock of parent education in the family courts: Envisioning a public health approach. Family Court Review, 51, 131–148. http://dx.doi.org/10.1111/fcre.12014

Schwartz, S. J., & Finley, G. E. (2009). Mothering, fathering, and divorce: The influence of divorce on reports of and desires for maternal and paternal involvement. Family Court Review, 47, 506 –522. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2009.01270.x

Sigal, A., Sandler, I., Wolchik, S., & Braver, S. (2011). Do parent education programs promote healthy postdivorce parenting? Critical distinctions and a review of the evidence. Family Court Review, 49, 120 –139. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2010.01357.x

Steinberg, L., & Cauffman, E. (1996). Maturity of judgment in adolescence: Psychosocial factors in adolescent decision-making. Law and Human Behavior, 20, 249 –272. http://dx.doi.org/10.1007/BF01499023

Steinberg, L., Cauffman, E., Woolard, J., Graham, S., & Banich, M. (2009). Are adolescents less mature than adults?: Minors’ access to abortion, the juvenile death penalty, and the alleged APA “flip-flop.” American Psychologist, 64, 583–594. http://dx.doi.org/10.1037/a0014763

Steinberg, L., & Scott, E. S. (2003). Less guilty by reason of adolescence: Developmental immaturity, diminished responsibility, and the juvenile death penalty. American Psychologist, 58, 1009 –1018. http://dx.doi.org/10.1037/0003-066X.58.12.1009

Sullivan, M. J., Ward, P. A., & Deutsch, R. M. (2010). Overcoming Barriers Family Camp: A program for high-conflict divorced families where a child is resisting contact with a parent. Family Court Review, 48, 116 –135. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2009.01293.x

Wallerstein, J. S., & Blakeslee, S. (1989). Second chances: Men, women, and children a decade after divorce. New York, NY: Ticknor and Fields.

Warshak, R. A. (1992). The custody revolution. New York, NY: Simon &Shuster.

Warshak, R. A. (2003a). Bringing sense to parental alienation: A look at the disputes and the evidence. Family Law Quarterly, 37, 273–301

Warshak, R. A. (2003b). Payoffs and pitfalls of listening to children. Family Relations, 52, 373–384. http://dx.doi.org/10.1111/j.1741-3729.2003.00373.x

Warshak, R. A. (2007). Best interests and the fulfillment of noble aspirations: A call for humbition. Child Development Perspectives, 1, 137– 139. http://dx.doi.org/10.1111/j.1750-8606.2007.00031.x

Warshak, R. A. (2010a). Divorce poison: How to protect your family from bad-mouthing and brainwashing. New York, NY: HarperCollins.

Warshak, R. A. (2010b). Family Bridges: Using insights from social science to reconnect parents and alienated children. Family Court Review, 48, 48 – 80. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2009.01288.x

Warshak, R. A. (2010c). Alienating audiences from innovation: The perils of polemics, ideology, and innuendo. Family Court Review, 48, 153–163. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2009.01295.x

Warshak, R. A. (2013). Severe cases of parental alienation. In D. Lorandos, W. Bernet, & S. R. Sauber (Eds.), Parental alienation: The handbook for mental health and legal professionals (pp. 125–162). Springfield, IL:Charles C. Thomas Publisher.

Warshak, R. A., with the endorsement of the researchers and practitioners listed in the Appendix. (2014). Social science and parenting plans for young children: A consensus report. Psychology, Public Policy, and Law, 20, 46 – 67. http://dx.doi.org/10.1037/law0000005

Warshak, R. A. (in press). Parental alienation: What it is; How to manage it. Journal of the American Academy of Matrimonial Lawyers.

Warshak, R. A., & Santrock, J. W. (1983). The impact of divorce in father-custody and mother-custody homes: The child’s perspective. In L. A. Kurdek (Ed.), Children and divorce (pp. 29 – 46). San Francisco, CA: Jossey-Bass. http://dx.doi.org/10.1002/cd.23219831905

Wechsler, D. (1991). Wechsler intelligence scale for children (3rd ed.manual). San Antonio, TX: Psychological Corporation.

Weir, K. (2011). High-conflict contact disputes: Evidence of the extreme unreliability of some children’s ascertainable wishes and feelings. Family Court Review, 49, 788 – 800. http://dx.doi.org/10.1111/j.1744-1617.2011.01414.x

Weir, K., & Sturge, C. (2006). Clinical advice to courts on children’s contact with their parents following parental separation. Child and Adolescent Mental Health, 11, 40 – 46. http://dx.doi.org/10.1111/j.1475-3588.2005.00385_1.x

Wolpe, J., Brady, J. P., Serber, M., Agras, W. S., & Liberman, R. P. (1973). The current status of systematic densitization. The American Journal of Psychiatry, 130, 961–965. http://dx.doi.org/10.1176/ajp.130.9.961

Zervopoulos, J. A. (2013). How to examine mental health experts. Chicago, IL: American Bar Association.

 

 

СТАТЬИ ПО ТЕМЕ

 

ДОКТОР ЛЮДВИГ ЛОВЕНШТЕЙН. ОТЧУЖДЕНИЕ РОДИТЕЛЕЙ И СУДЕБНАЯ СИСТЕМА

ДОКТОР РИЧАРД ГАРДНЕР. ДОЛЖНЫ ЛИ СУДЫ ЗАСТАВЛЯТЬ ДЕТЕЙ PAS ОБЩАТЬСЯ С ОТЧУЖДЕННЫМ РОДИТЕЛЕМ?

ДОКТОР РИЧАРД ГАРДНЕР. МОДИФИКАЦИЯ СЕМЕЙНОЙ ТЕРАПИИ УМЕРЕННОГО ТИПА СИНДРОМА ОТЧУЖДЕНИЯ РОДИТЕЛЯ (PAS)

ДЖЕНИФЕР ХАРМАН И ДР. ЭКСПЕРТИЗА, ПРОФИЛАКТИКА И ВМЕШАТЕЛЬСТВО ПРИ РОДИТЕЛЬСКОМ ОТЧУЖДЕНИИ

 

ДОКТОР СЬЮЗАН ХЕЙТЛЕР. ЧТО НУЖНО ЗНАТЬ ТЕРАПЕВТАМ О РОДИТЕЛЬСКОМ ОТЧУЖДЕНИИ

 

ЛИНДА ГОТЛИБ. ОШИБКИ ПРОФЕССИОНАЛОВ ПО ПРОБЛЕМЕ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ