ДОКТОР ДЖЕЙН МЕЙДЖОР. КАК БОРОТЬСЯ С РОДИТЕЛЬСКИМ ОТЧУЖДЕНИЕМ

 

Джейн Мейджор, доктор философии, 1937-2012

            Доктор Джейн А. Мейджор основала агенство  Major Family Services и стала автором известной книги «Прорывное воспитание: перевод семьи из борьбы в сотрудничество». Она была признанным на национальном уровне специалистом по воспитанию родителей, динамичным и вдохновляющим оратором, автором и консультантом по оптимальным семейным отношениям.

            Джейн А. Мейджор являлась также основателем организации «Стоп родительскому отчуждению детей» и автором многочисленных статей о родительском отчуждении и синдроме родительского отчуждения. В своем агентстве Breakthrough Parenting Services в Лос-Анджелесе она специализировалась  на занятиях по обучению родителей и консультировании лиц, которые рассматривают свои дела в суде по семейным делам. Ее последняя статья - «Причины, издержки и противоречия родительского отчуждения и синдрома отчуждения родителей».

 КАК БОРОТЬСЯ С РОДИТЕЛЬСКИМ ОТЧУЖДЕНИЕМ

            Ничто так не возбуждает страсти, как споры, возникающие, когда родители воюют из-за опеки над ребенком.

            Противоречие - это проблема, при которой доказательства с обеих сторон могут стать убедительным аргументом. Проблема  никогда не бывает черно-белой, но когда у людей бушуют эмоции, проблема может быстро превратиться в две полярные противоположности.

            Страх берет верх над разумом, недоказанные сведения  становятся доказательством, а судебные календари забиты повторными визитами к судье, чтобы попытаться привнести здравомыслие в то, что вряд ли когда-либо будет рациональным и обоснованным. Вдобавок к этому социальные движения настраивают  одну сторону против  другой в их требовании справедливости. Политики лоббируют принятие законов, чтобы навести порядок в этом хаосе. Гендерные войны разжигаются, а жизни разрушаются.

            Мое отношение к войнам с опекунами пришло от матерей и отцов, посещавших мои классы Breakthrough Parenting ^® в агентстве The Parent Connection, Inc., которое я основала в Лос-Анджелесе в 1983 году.

            Многие из родителей в моих классах судились за опеку над детьми. Большинство заявляло, что они хотят уладить дело, но никто из них не соглашался  отказаться  от доступа к своему ребенку, который являлся единственной целью  для них.

            Было страшно  видеть, что во многих из этих случаев ребенок вел себя возмутительно, вплоть до того, что проклинал одного из своих родителей, пинал, плевал  и называл их глупыми, подлыми и ужасными.

            Что Вы можете сделать, если один из родителей озлоблен и подвержен сильным страстям? Что вы можете сделать, когда ребенок оказывается вовлеченным в борьбу и начинает принимать сторону одного из родителей? Я пришла к выводу, что этот уровень конфликтов в спорах об опеке был следствием радикальных изменений в обществе.

 

Что изменилось?
 

            В 1960-х и 1970-х годах феминистки говорили отцам, что они должны играть более активную роль в воспитании своих детей. Женщины собирались на работу, возвращались в колледж на продолжение обучения и занимались своей карьерой, как никогда раньше.

            Затем начался сдвиг, и отцы стали больше заниматься повседневной заботой о своих детях, чем это было в предыдущих поколениях.

            Когда жесткость в отношении определения родительских ролей начала исчезать, доктрина нежных лет все еще была в силе. Эта доктрина предполагала, что в силу того факта, что женщина была матерью ребенка, она должна быть главным  родителем. В начале 1970-х годов несколько штатов приняли законы о разводе «без вины», где каждый, кто хотел выйти из брака, мог свободно уйти. Некоторые называют это «законами без вины». Был развод, который был исторически беспрецедентным.

            После распада семьи многие отцы хотели продолжать заниматься заботой о своих детях. Неожиданно они обнаружили, что не имеют законного права на опеку над своими детьми, если только мать не согласилась на это.

            Благодаря лоббистским усилиям Джеймса Кука, основателя Объединенной ассоциации попечителей, который сам был вовлечен в эту проблему, законодательный орган Калифорнии успешно принял первые законы о совместной опеке.

            Совместная опека широко рассматривалась как лучший способ решения возникающей проблемы, связанной с разделением опеки над детьми. Считалось, что это приведет к меньшему количеству споров за опеку над детьми, потому что это было более справедливым. Другие штаты также приняли законы о совместной опеке. Эти законы помогли выровнять правовое  поле для отцов.

            Большинство матерей и отцов приветствовали совместную опеку. Другие не одобряли этого. Как и в любой тенденции, была обратная реакция. Опека над детьми стала очень политической гендерной проблемой. Таким образом, усиление споров на высоком уровне началось и в 70-х годах.

            В большинстве штатов презумпция нежных лет (мать знает лучше) была заменена презумпцией совместного опекунства с учетом наилучших интересов ребенка (лучший родитель - оба родителя).

            В 1980-х годах суды начали все больше игнорировать гендерные аспекты при определении опеки над детьми. Это устранило автоматическое передачу  полных опекунских прав  матери, поэтому у нее было меньше времени с детьми. Вместо этого суды сначала смотрели на то, как можно было разделить воспитание детей, и, если это было невозможно, судебные чиновники пытались определить, кто из родителей был более заинтересован и мог лучше заботиться о наилучших интересах ребенка.

Отцы понимали, что они находятся в невыгодном положении из-за предвзятого отношения к матери, имеющей право опеки. Из-за этого в 1980-х годах на занятиях по воспитанию детей появлялось больше отцов, чем когда-либо ранее. Это время, когда я впервые обратила  свое внимание на эти вопросы.

            Большинство родителей смогли разделить опеку над своими детьми, и они по-хорошему решали вопросы воспитания  детей.

            Большое число женщин даже испытало облегчение, когда  отцы стали разделять заботы о детях, что позволило  им преследовать свои личные жизненные цели, включая  образование и карьеру.

            Однако, когда не было взаимного  согласия  о воспитании детей, отцам требовалось  получить возможность совместного  или главного  опекунского статуса путем судебного разбирательства (обращения в суд). Ставки стали еще выше, когда для решения этих сложных проблем стала использоваться  судебная   система. В крайних случаях отчуждение привязанности ребенка к целевому родителю становилось странной эскалацией интенсивности конфликта.

Кто предложил термин «синдром родительского отчуждения» (PAS)?
 

            В связи с этим растущим числом судебных споров по делам об опеке над детьми судебный психиатр д-р Ричард А. Гарднер впервые выявил то, что он назвал синдромом родительского отчуждения в 1980-х годах. Он заметил резкое увеличение частоты программирования или «промывания мозгов» ребенка одним родителем, чтобы очернить другого родителя.

            Однако он думал, что это не просто «промывание мозгов» или «программирование» родителями. Эти действия родителя были дополнены  тем, что д-р Гарднер назвал собственными  взносами ребенка в поддержку кампании клеветы  отчуждающего родителя против целевого родителя. Он назвал это расстройство «синдром родительского отчуждения» (PAS), термин, включающий проблему, созданную  как отчуждающим родителем, так и ребенком.

 

Как доктор  Ричард Гарднер определил РАS?
 

1. Синдром родительского отчуждения (PAS) - это расстройство, которое возникает главным образом в контексте споров, связанных с опекой над детьми.

2. Его основным проявлением является кампания клеветы на родителя без объяснения причин.

3. Это результат комбинации программирования («промывания мозгов») психологической обработки со стороны отчуждающего родителя и собственного вклада ребенка в оскорбление целевого родителя.

Цитата по: Gardner, R.A. (1998). Синдром родительского отчуждения, второе издание, Кресскилл, Нью-Джерси: Creative Therapeutics, Inc.

 

Какова роль ребенка в PAS? 

            Гарднер считал, что PAS - это больше, чем «промывание мозгов» или программирование, потому что ребенок должен был на самом деле участвовать в клевете на отчужденного родителя. Это происходило  в первую очередь следующими восемью способами:

1.      Ребенок клеветал на отчужденного родителя, используя нецензурную лексику, и демонстрировал крайне негативное  отношение к нему.

2.      Ребенок предлагал слабые, абсурдные или легкомысленные причины, объясняя свой гнев.

3.      Ребенок был уверен в себе и не демонстрировал двойственное отношение, то есть любовь и ненависть к отчужденному родителю, только ненависть.

4.      Ребенок утверждал, что он самостоятельно придумал высказываемые идеи клеветы на отчуждаемого родителя. В феномене «независимого мыслителя» ребенок утверждает, что никто не сказал ему сделать это.

5.      Ребенок поддерживал и чувствовал необходимость защитить отчуждающего родителя от целевого родителя.

6.      Ребенок не ощущал  вины за жестокость по отношению к отчужденному родителю.

7.      Ребенок использовал заимствованные сценарии или ярко описывал ситуации, которые не мог испытать, т.е. которых не было на самом деле.

8.      Ненависть  распространилась на друзей и/или расширенную семью отчужденного родителя.

            В серьезных случаях отчуждения родителей ребенку полностью «промывается мозг» и он становится яростным врагом  отчужденного родителя. Отчуждающий  родитель   может совершенно справедливо заявить, что ребенок не хочет проводить какое-то время с этим родителем, хотя родитель сказал ему, что он должен, т.к. есть  решение  суда и т. д. Отчуждающий  родитель обычно говорит: «Я ничего не  могу с этим поделать. Я не говорю ему, чтобы он отказался от тебя" (т.е. «Я не настраиваю его против тебя»)

            Доктор Дуглас Дарналл в своей книге « Потери при разводе: защита ваших детей от отчуждения родителей» описывает три категории отчуждающих родителей:

            Легкую  категорию таких родителей он называет наивными отчуждателями. Они не понимают, что делают, но  способны  обучаться  и изменять свое поведение.

            Умеренная категория – это активные отчуждатели. Когда они возбуждаются, начинают враждовать,  они теряют контроль над соответствующими границами своего поведения. Когда они успокаиваются, они все равно не хотят признавать, что их поведение  вышло из-под контроля.

            В тяжелой категории отчуждающие родители являются одержимыми. Они действуют исходя из бредовой системы, сложившейся в их уме, когда каждая клетка их тела стремится разрушить отношения другого родителя с ребенком.

            В последнем случае он отмечает, что у нас нет эффективного протокола для лечения одержимого отчуждателя, кроме  изоляции  ребенка от  влияния отчуждающего родителя.

           Важным моментом является то, что при отчуждении родителя не происходит настоящего родительского насилия и/или пренебрежения со стороны отчужденного родителя. Если бы это было так, враждебность ребенка была бы оправдана. Кроме того, не является родительским отчуждением ситуация, когда  ребенок продолжает  поддерживать позитивные отношения с другим родителем, даже если один из родителей пытается оттолкнуть ребенка от него. 

Какой пол чаще всего может инициировать отчуждение родителей? 

            В то время статистика Гарднера показала, что большинство случаев отчуждения родителей были инициированы матерями. Матери традиционно имели первичное опекунство над детьми (хотя до ХХ века они обычно принадлежали отцу), и матери обычно проводят больше времени с детьми.

            Чтобы кампания отчуждения произошла, один из родителей должен проводить  значительное время с ребенком. Тем не менее, в последние годы все большее число отцов начали инициировать  отчуждение родителя, поскольку за это не существует юридических санкций.
            Я видела несколько драматических случаев, когда отец был отчуждающим родителем. В одном случае отец не мог контролировать свою одержимость убить мать. У него отсутствовал  самоконтроль, чтобы остановить  это.

            Когда он потерял опеку из-за своего ненормального поведения, он стал знаменитостью в движении за права отца и вывел  свою кампанию на национальный уровень. Никто не распознает, услышав, что он говорит о своей ситуации, что у него имеется серьезная психическая патология и как усердно работают профессионалы, чтобы стабилизировать ее.

            Более того, в культурах, где женщины традиционно не имеют материальных прав, отчуждение со стороны отца может быть очень серьезным.

            Я встречалась с разведенными женщинами, которым было запрещено зарабатывать на жизнь, чтобы содержать себя. В момент развода  доступ к финансовым ресурсам был прекращен, а дети изолировались от нее. Эти женщины сообщали о серьезном отчуждении детей.

            Отрадно иметь законы, защищающие права человека и обеспечивающие лучший способ разрешения конфликтов, чем имеющийся сейчас подход, основанный на принципе «победитель получает все».

Насколько распространено отчуждение родителей?
 
            Когда родители разводятся, часто происходит отчуждение родителей. Например, из-за беспокойства матери она может косвенно говорить  ребенку, что он  не будет в безопасности с отцом.
Она может сказать:
«Позвони мне, как только доберешься, чтобы сообщить, что ты в порядке».
«Если ты испугался, позвони мне прямо сейчас. Хорошо?»
«Я приду за тобой, если ты хочешь вернуться домой».
            Обычно этот уровень отчуждения снижается после того, как разлученные родители привыкли к изменениям, вызванным разводом, и продолжают свою жизнь.

            Однако в редких случаях тревога не только не утихает, но и обостряется. Отчуждающие  родители психологически хрупки. Когда дела идут своим чередом, они могут держаться вместе. Однако, когда что-то или кто-то  угрожает, они могут всеми силами стараться сохранить то, что, по их мнению, по праву принадлежит им. К счастью, на  этот уровень конфликта выходит только небольшой процент разводящихся родителей.

Почему отчуждающие родители ведут себя так?

           Я считаю, что отчуждающие родители в своем социальном развитии застряли на первой стадии развития ребенка, где изучаются навыки выживания.

            Для них полный контроль над своим ребенком - это вопрос жизни и смерти. Поскольку они не понимают, как угодить другим людям, не умеют сопереживать, не имеют эмпатии. Они не умеют давать; они только умеют брать. Они не играют по правилам и вряд ли будут подчиняться решениям суда.

            Характеристики, которые обычно используются для описания тяжелых  случаев отчуждения родителей, заключаются в том, что отчуждающий родитель не может «индивидуализировать» (психологический термин, используемый, когда человек не может видеть ребенка отдельным человеком от себя). Они часто описываются как «чрезмерно связанные с ребенком» или «запутанные».

            Родитель может быть диагностирован как нарциссичный (эгоцентричный), когда  он предполагает, что у него есть особое право на то, что он хочет. Они думают, что в жизни есть правила, но только для других людей, а не для них.

            Также такого родителя  можно назвать социопатом, что означает человека, у которого нет совести и моральных принципов. Это люди, которые не могут испытывать сочувствие или сострадание к другим. Они не могут увидеть ситуацию с точки зрения другого человека, особенно с точки зрения его ребенка. Они не делают различий между тем, чтобы говорить правду и ложью так, как это делают другие.

            Несмотря на предостережения судей и специалистов по психическому здоровью, остановить отчуждение, они самостоятельно не могут это сделать. Прогноз для сильно отчуждающих родителей очень плохой. Вряд ли они способны «получить это». Также маловероятно, что они когда-либо прекратят попытки отчуждения. Это мучительный вопрос выживания для них.

 

Как ребенок оказывается вовлеченным в отчуждение родителей?
 

            Целевой родитель должен понимать, что случилось с ребенком, который  когда-то был ласковым и любящим, а теперь стал необъяснимо враждебен. Вспомните приведенное ранее определение Гарднера: «это расстройство вызвано  не только« промыванием мозгов или программированием со стороны одного из родителей, но было дополнено тем, что он называет «своими собственными вкладами, сделанными ребенком в поддержку кампании клеветы  отчуждающего родителя против целевого родителя». Это не будет отчуждением родителей в тяжелой форме этого расстройства, если ребенок не  присоединяется к отчуждающему родителю в его кампании очернения и клеветы. Ребенок разделяет психоз отчуждающего родителя.

 

Как это происходит? 

     При рождении дети полностью зависят от родителей, обычно от матери, для удовлетворения всех своих потребностей. Это неотъемлемая часть нормального развития ребенка, который должен быть объединен со свом  основным попечителем, и очень маленькие дети не имеют отдельной идентичности от  этого  попечителя.

            Одна из ролей матери - помогать ребенку развиваться как отдельному человеку, поэтому младенчество и детство становятся серией задач обучения тому, как стать независимым. Например, научиться возвращаться ко сну, есть, учиться ходить в туалет и соблюдать гигиену.

            Вместо того, чтобы продвигать эту независимость, отчуждающий родитель поощряет продолжающуюся зависимость. Родитель может настаивать на том, чтобы спать вместе с ребенком, кормить ребенка («Мне легче, если я это сделаю») и заботиться об этом дольше, чем требует нормальное развитие ребенка. Эта «порча» может не казаться правильной ребенку, но у него недостаточно сил эго, чтобы что-то с этим сделать.

            Отчужденная мать не может представить, что отец способен планировать время ребенка, который находится  на его попечении. Поэтому она устраивает несколько вещей, которые ребенок может делать, находясь в доме отца. Один из наиболее распространенных способов сделать это - записать ребенка на постоянные уроки без разрешения отца.

            Родитель может даже указать, кого ребенок может видеть и не видеть, особенно конкретных членов расширенной семьи ребенка со стороны отца. Мать отчаянно хочет контролировать время, когда ребенка нет рядом с ней.

            Одной из самых необычных ситуаций, с которыми я столкнулась, был отец, который забрал своих сыновей в 9:00 утра в субботу на выходные. Он обнаружил, что его очень взволнованные мальчики были настроены на поездку в Диснейленд на тот день, когда эта идея даже   не приходила ему в голову.

            Одна теория о том, почему мать будет действовать таким образом, заключается в том, что когда отец берет на себя долю совместной опеки, это все равно что просить ее отдать часть своего тела. Одна мама сказала: «Он собирается забрать  мою правую руку и взять ее на выходные». Т.е. мать испытывает такое чувство, что теряет большую  часть того, кем она является как личность. Она чувствует себя раненой, сломанной, разрушенной.

Почему отчуждение родителей является двойной связью для ребенка?
 

            Когда дети проводят время с отцом и наслаждаются этим, они оказываются в двойной связи. Понятно, что они не могут сказать матери, что папа хорошо к ним относится или что они веселились вместе. Они хотят общаться с отцом, но не смеют. Они выясняют, у кого есть сила и власть, и  выживание детей требует от них поддержки этой силы и власти. Поэтому дети расскажут матери обо всем, что им не понравилось во время, проведенном с отцом, что добавит ей уверенности в том, что им не нравится быть с ним. Эти дети чувствуют, что должны защищать мать. То же самое верно, когда отчуждатель является отцом. Ребенок будет избегать выражения своих ласковых чувств к матери.

 

Семейная волатильность
 

       Это нестабильные семьи. Отец, возможно, действительно отшлепал ребенка или набросился на мать физически или эмоционально. Изолированная (никому не видимая) болезнь может превратиться в холокост. Один отец отшлепал своего капризного  ребенка и оказался в тюрьме по обвинению в жестоком обращении с детьми, после чего последовало шестинедельное испытание для определения его вины. Суд  оправдал его  через 20 минут. Но оправдательный приговор не успокоил  мать ребенка. 

            Ненависть отчуждающего родителя не может иметь границ. Самая тяжелая  форма отчуждения родителя демонстрирует  все самые  ужасные обвинения, в том числе заявления о домашнем насилии, преследовании и сексуальном насилии  над ребенком. Многие отцы говорят, что в Департамент по делам семьи и детей неоднократно обращались с жалобами на жестокое обращение с детьми и отсутствие заботы о них.

            В большинстве случаев следователи сообщают, что они не нашли ничего плохого. Тем не менее, внушающий родитель считает, что эти сообщения не выдумка, а очень, очень реальные. Этот родитель  может описать все ужасы происходящего очень подробно. Независимо от истинной правды, по его (ее)  мнению, это случилось.

            Большинство отчужденных отцов, с которыми я работаю, постоянно смущаются этой ложью. "Как она может так лгать?" Они не понимают, что эта ложь не основана на рациональном мышлении. Отчуждающие родители  не способны понять разницу между тем, что является правдой, и тем, что они   хотят, чтобы  было правдой. Жизненно важной частью борьбы с отчуждением родителей является понимание серьезности психологического расстройства, которое является его источником.

Наследование в поколениях

            Эту  проблему делает очень сложной, тот факт, что отчуждение родителей в неблагополучных семьях часто является наследственным. Почти всегда у отчуждающего родителя  есть люди в семье, которые поддерживают отчуждение. Это может быть мать, отец или дедушка, которые поощряют борьбу. Они могут оказать финансовую поддержку таким родителям или даже предоставить огромные суммы денег для финансирования судебных разбирательств. Это является еще одним доказательством для отчуждающего родителя, что он или она прав в том, что он/она делает.

 

Когда ребенок находится в роли терапевта родителей
 

            Отчуждение продвигается еще дальше, когда отчуждающий родитель использует ребенка в качестве личного терапевта. Ребенку он рассказывает о каждом неудачном происшествии и негативных чувствах к отчужденному родителю с большими подробностями. Ребенок, который уже связан с родителем, потому что его  собственная личность все еще не сформирована и не отделена от родителя, легко воспринимает негативные чувства  родителя. Они становятся общими  с этим родителем и ребенок чувствует, что должен быть защитником отчуждающего родителя от недостойного целевого родителя.

 

Что происходит с ребенком, когда Вы не можете остановить отчуждение родителей?
 

            Очевидно, что, если никто не остановит развитие отчуждения, ребенок будет отчужден от целевого  родителя. Отношения с этим родителем в конечном итоге будут разорваны. Сомнительно, что без психологического вмешательства по мере роста ребенка он или она когда-либо поймут, что произошло.

            Основным образцом для подражания у ребенка будет неадаптивный, неблагополучный родитель. У него потеряет пользу воспитания и жизни  с наиболее хорошо приспособленным родителем и всем добром, который  этот родитель может сделать, чтобы обогатить жизнь ребенка. Многие из этих детей испытывают серьезные психиатрические проблемы.

            Смогут ли такие дети во взрослом возрасте  понять, что с ними случилось? Без человека, который сможет распознать синдром и проконсультировать его по этому поводу, маловероятно, что такой ребенок  когда-нибудь это выяснит. Однако были исключения, когда ребенок и отчужденный родитель были успешно воссоединены на более позднем этапе жизни.

Как благие намерения могут иметь неприятные последствия?

            Те люди, которые обычно призваны справляться с такими трудными ситуациями, такие как полиция, социальные работники, адвокаты или психологи, предполагают, что слова испуганной матери - это правда. Это часто  случается. Есть мужчины, которые серьезно обеспокоены, жестоки, неконтролируемы в сексуальном отношении и преследуют, которых по праву боятся. Мать очень убедительна в своем отчаянии и ярка в своих описаниях. Ключевым моментом является то, что отчужденный ребенок сотрудничает с матерью, говоря: «Да, я боюсь своего отца». «Да, мой отец действительно коснулся меня там». «Да, он меня бил». Что бы вы сделали, если бы вам пришлось решать, как защитить ребенка в такой ситуации?

 

Терапевты
 

            Некоторые терапевты не осознают серьезность и глубину проблемы. Фактически они могут невольно встать на сторону отчуждающего родителя и даже засвидетельствовать в суде, что ребенок боится отчужденного родителя. Это может стать серьезным камнем преткновения при получении точного диагноза. Действительно, это может склонить чашу весов в повестку дня отчуждающего родителя и нанести реальный ущерб.

            Наши суды, социальные службы и работники службы охраны психического здоровья все обязаны прекратить жестокое обращение с детьми и пренебрежение ими, когда они видят, что это происходит. К сожалению, в ситуациях отчуждения родителей драматические и громкие жалобы от отчуждающего родителя часто заканчивается без тщательного расследования в отношении правдивости  composeModeобвинения. Это часто удаляет отчужденного родителя от детей и дает отчуждающему родителю значительное дополнительное время для продолжения процесса отчуждения детей.

            К моменту проведения экспертизы  и рассмотрения дела судом ребенку будет нанесен значительный ущерб. Ирония состоит в том, что те самые люди, к которым мы обращаемся за помощью в такой сложной ситуации, часто могут быть теми, кто больше всего способствует продолжению жестокого обращения с ребенком и пренебрежения им.

 

Что можно сделать с проблемой?
 

            Во-первых, требуется опытный специалист по психическому здоровью, чтобы определить, что происходит отчуждение родителей. Большинство судебно-медицинских экспертов, таких как психиатры и клинические психологи, изучали основные расстройства и могут их распознать.

            Судмедэксперты диагностируют отчуждение родителей, заставляя родителей проходить ряд психологических тестов, делая подробную историю болезни и наблюдая. Они дают рекомендации относительно того, что делать. После того, как эксперт  написал отчет о семье и дал рекомендации суду, требуется  вмешательство суда.

            Отчужденный родитель должен передать отчет судье, который затем должен убедиться, что ребенок отчуждается и что не в его интересах оставаться в такой среде.

            Однако судьи редко проходят какую-либо подготовку по психическому здоровью. Чаще всего они узнают об отчуждении родителей в судебном заседании. Обычно требуется несколько поездок в суд, чтобы указать, как плохо с ребенком обращаются, прежде чем судья будет готов вмешаться.

 

Как дела PAS разрешаются юридически?
 
            Судьи неизбежно консервативны в своих решениях. Даже когда свидетельства о том, что отчуждение имеет место, чаще всего  в судебном решении  все равно может быть сказано: «Родители должны принимать совместные решения о благополучии ребенка», когда это невозможно сделать.

            Это еще одно свидетельство того, что судья не понимает масштабов проблемы. Один судья по одному из самых серьезных случаев отчуждения родителей был из старой школы. Он устал от того, что стороны продолжают появляться перед ним. Однажды он сказал: «Почему бы Вам двоим не выйти в коридор, не поцеловаться и не накраситься». Это пример того, как рассматриваются  эти дела судьями. Действительно, это самые трудные дела для разрешения.

            Судьи не спешат накладывать серьезные санкции на отчуждающего родителя. Если нет угрозы суровых штрафов, тюремного заключения или единоличной опеки для целевого родителя, маловероятно, что неконтролируемый родитель может быть остановлен.

            Обычно возникает драматическая ситуация, когда судебные решения  нарушаются, тогда это может  заставить суд изменить основную опеку. Зачастую отчуждающие  родители становятся отчаянными, и их нестабильное психическое здоровье становится заметно даже судьям. Тогда облеченные властью лица  начинают распознавать отчуждающего родителя как несоответствующего и начинают поддерживать  целевого родителя.

            В одном случае 9 и 4-летние дочери были похищены и предположительно направлялись в Австралию через подпольную группу, которая скрывает женщин, являющимися  жертвами бытового насилия, часто сексуального характера и  которых преследует отец. Девочки пропали без вести и после 3 месяцев поисков  были найдены в другом округе, где они ждали окончательных договоренностей, которые должны быть сделаны перед их отъездом. Когда полиция ворвалась в дом в 3 часа ночи, они обнаружили, что девочки спали со своей матерью. Им дали имена мальчиков, одежду, прически и их волосы были окрашены. Им не разрешали общаться с кем-либо за пределами их укрытия, даже ходить в школу. У самого старшего ребенка было воспаление горла, а у самого младшего еще более серьезное заболевание.

            В другом случае мать больше не могла убедить социальных работников, полицию или суд в своих обвинениях. Было известно, что она нестабильна психически, потому что слишком часто плакала. Она похитила свою дочь и отвезла в штат  Юта. Она рассказала там чиновникам, что суды, в которых она была, защищают растлителя детей, хотя имеются все доказательства .Была приглашена пресса после того, как она была допрошена; и эта история появилась  во всех местных новостных сетях.

            Большая часть проблемы заключалась в том, что семилетняя девочка ответила «Да», когда ее спросили, приставал ли ее отец к ней. Хотя это уже было опровергнуто судебно-медицинскими экспертами, она все еще была в замешательстве.

 

Можно ли вылечить отчуждение детей?
 

            Когда дети становятся старше, отчуждение может быть излечено при надлежащем психологическом уходе. Однако, это не будет работать, если отчуждающий родитель не ограничивает своего влияния. В последнем случае, описанном выше, мать имела строго ограниченные права на посещение. Она вступила в повторный брак и родила нового ребенка, однако она по-прежнему регулярно звонит в полицию, чтобы сообщить о жестоком обращении со стороны  отца.  В настоящее время дочь проживает с отцом, получает еженедельную терапию и ненавидит полицию. Она постепенно понимает, что делает  ее мать.

            В первом случае, когда мать похищала детей, она теперь видит их два часа в месяц в Департаменте детских услуг вместе с социальным работником, который следит за всем, что она говорит и делает. Девочки также прошли интенсивную терапию и чувствуют себя хорошо.

            Поскольку это один из самых серьезных видов злоупотребления эмоциями ребенка, будут душевные травмы и упущенные возможности для нормального развития. Ребенок рискует взрослеть и стать отчуждателем, так как отчуждающий родитель был основным примером для подражания.

 

Как лучше всего бороться с отчуждением родителей?
 

Родители, которых я знаю, которым удалось получить первичное опекунство над своими детьми в ситуации отчуждения родителей, имели  следующие характеристики:    

·         Они прошли всесторонний курс по воспитанию детей, такой как «Прорывное воспитание», и придерживались его до тех пор, пока не получили отличные знания, навыки и методы преподавания. Их родительские навыки стали выше.

 

·         Они были уравновешены, логичны и держали свои эмоции под контролем. Они никогда не мстили. Человек, который реагирует в гневе, доказывает точку зрения отчуждающего родителя, что он или она нестабильны психически.

 

·         Они, конечно, думали о том, чтобы сдаться, но никогда этого не сделали. Независимо от того, насколько ужасным было их преследование, они продолжали беспокоиться о том, что дочь или сын оставались в этом окружении.

 

        Они были вынуждены продолжать пытаться заставить суд понять серьезность вопросов и изменить им первичное  место жительства ребенка (опеку).

 

·         Они были готовы и могли пойти на финансовые расходы, чтобы довести это до конца.

 

·         Им помогал опытный семейный адвокат, который имел опыт работы с синдромом отчуждения родителей.

 

·         Они научились понимать, как работают суды и законы в применении к их делу.

  Во многих случаях из-за чрезмерных расходов родители даже оказывались в соответствии с требованиями (называемыми в некоторых штатах), где они представляли себя без адвоката.

 

·         У них был случай, когда судебно-медицинский эксперт сделал решительное заявление об отчуждении и рекомендовал изменить юридическое и основное опекунство на отчужденного родителя. Некоторым родителям пришлось вернуться к эксперту, чтобы продемонстрировать, что его или ее предыдущие рекомендации не работают.

 

·         Они упорно демонстрирует, что они рациональны, разумны, и руководствуются лучшими интересами ребенка.

 

·         Они предоставили суду соответствующий план воспитания детей, который показал, как родитель будет заботиться о детях.

 

·         Они поняли природу проблемы и сосредоточились на том, что с этим делать, хотя они и их дети подвергались преследованиям. (Отчужденные родители, психологически подавленные  тем, «как все это ужасно» и тем, что потратили зря время на экспертную оценку  ситуации, эмоционально обанкротились.)

 

·         Они не приняли предлагаемую им роль  жертвы.

 

·         Они были активны в поисках конструктивных действий.

 

·         Они избегали ухудшения к ситуации. Один отец выразил это так: «Я не знаю, как сделать это лучше с матерью, но я знаю, как сделать это хуже». Он был одним из самых успешных родителей, с которыми я встречалась в борьбе с проблемой отчуждения родителей, потому что он оставался в роли миротворца.

 

·         Они вели дневник или журнал ключевых событий, описывая, что произошло и когда.

 

·         Они задокументировали отчуждение с доказательствами, которые были приемлемы в суде.

 

·         Они всегда звонили или приходили, чтобы забрать своих детей, даже если они знали, что детей там не будет. Это часто было очень болезненно, но потом они могли документировать, что пытались, когда отчуждатель утверждал, что этот родитель не интересовался ребенком.

 

·         Они сосредоточились на том, чтобы наслаждаться компанией своих детей и никогда не говорили со своими детьми об их сложной ситуации. Они никогда не говорили плохо о другом родителе своим детям. Они абсолютно никогда не предъявляли ребенку никаких судебных решений  или других конфиденциальных документов. Они не позволяли детям подслушивать неуместные разговоры по телефону.

 

·         Они не нарушали постановления суда. Они вовремя выплачивали алименты и доказали, что могут жить по закону.

 

·         Они были действительно порядочными, принципиальными людьми. Было очевидно, что они любят своих детей.

 

Заключение
 

            Известно, что случаи отчуждения родителей трудно распознать  даже профессионалам в области развода.

Как только синдром обнаружен, профессионалам еще сложнее понять, что с этим делать.

Очень важно, чтобы отчужденных родителей пережить это трудное время поддерживали сострадательные люди.

Отчуждение родителей никогда не бывает легким, но есть большая  надежда для тех, кто идет по большой дороге и следует тому, что сработало для других отчужденных родителей, как показано выше.

Джейн Мейджор, доктор философии
 

 

ДОКТОР СЬЮЗАН ХЕЙТЛЕР: А КАК НАСЧЕТ "ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ЮРИСПРУДЕНЦИИ"?

           

       Денверский клинический психолог Сьюзан Хейтлер (Susan Heitler Ph.D.) , доктор философии в области клинической психологии (1975 г.), выпускник Гарвардского университета (1967 г.), доктор наук из Нью-Йоркского университета, написала  несколько книг по самопомощи, а также книги для психотерапевтов по методам лечения. Проводит экспертизу родительского отчуждения. В книге для психотерапевтов под названием «От конфликта к разрешению», доктор Хайтлер объясняет, как справляться с жизненными неудачами - конфликтами, проблемами взаимоотношений, негативными чувствами, травмами и тяжелыми решениями - способами, которые поддерживают ощущение  благополучия. В книге «Сила двух серий» доктор Хайтлер говорит о межличностной  коммуникации, управлению гневом и навыкам разрешения конфликтов. 

А КАК НАСЧЕТ "ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ЮРИСПРУДЕНЦИИ"?

 

Источник: https://www.psychologytoday.com/us/blog/resolution-not-conflict/201906/we-need-changes-in-how-courts-handle-parental-alienation

Опубликовано 6 июня 2019

            Когда один родитель отчуждает детей от другого, результат может настолько серьезно навредить ребенку, что отчуждение теперь считается жестоким обращением с ребенком. Тем не менее, суды в большинстве случаев неправильно понимают эти дела и не могут защитить ни детей, ни целевого родителя. Какие изменения в системе судов для рассмотрения этих дел могут улучшить результаты?

            Слова терапевтическая юриспруденция звучат как противоречие в терминах. Слишком много судебных дел об отчуждении родителей только усиливают тревогу, депрессию и гнев как у истцов, так и часто у отчужденных детей.

            Для большинства родителей, которые борются с отчуждающим родителем, обращение в суд означает кошмар. Судебный процесс стоит целое состояние. Это вызывает болезненный эмоциональный износ. Хуже того, исход судебного процесса в случаях отчуждения родителей чаще всего противоречит, а не отвечает наилучшим интересам ребенка.

            Несмотря на то, что отчуждение родителей в настоящее время считается одной из наиболее разрушительных форм жестокого обращения с детьми, большинство семейных судов не могут ни признать отчуждение, ни принять эффективные в данных случаях решения.

            Как может любой суд утверждать, что он осуществляет терапевтическую юриспруденцию? Может ли мучительный судебный процесс принятия решения о том, что делать в случаях родительского  отчуждения, когда-либо стать терапевтическим?

            К счастью, есть хорошие новости. Статья международного журнала по праву и психиатрии Филипа Маркуса, судьи (в отставке) Иерусалимского суда по семейным делам, дает столь необходимую надежду. Эта статья также является главой в следующей книге, ссылка на которую приведена ниже.

            В своей статье «Суд по семейным делам Израиля - терапевтическая юриспруденция и юридическая терапия с самого начала», судья Маркус описывает радикальные нововведения, которые улучшили функционирование семейных судов в его стране, сделав их менее опасными и более психологически информированными.

Я отобрала следующую информацию из раздела 4.10 статьи судьи Маркуса, чтобы предложить краткое изложение того, как работает терапевтическая юриспруденция.

1. Судебная система создает параллельную группу социальных работников, которые оценивают каждый случай семейного права.

2. Кроме того, стороны не нанимают своих собственных экспертов; они предоставляются судом из списка людей, прошедших специальное обучение, а также имеющих обширный  опыт в экспертизе, лечении и рекомендациях по месту жительства для разводящихся семей в целом и случаев родительского отчуждения в частности.

3. Судья обладает судебными полномочиями принимать незамедлительные решения, опираясь на рекомендации группы социальных служб суда. Члены команды обладают высокой квалификацией в экспертной оценке  случаев, в которых предполагается  насилие или другая угроза для детей. Дети должны быть защищены от жестокого обращения во всех видах, физического и сексуального и эмоционального (психологического), а также от насилия в результате отчуждения родителей.

4. Сочетание опытных судей и высокопрофессиональных групп сотрудников социальной службы/психологов приводит к радикальному сокращению продолжающихся семейных споров после развода.

5. Когда вспыхивают последующие споры, суд снова проводит экспертизу семьи и при необходимости принимает новое решение.

6. Судьи имеют право налагать жесткие санкции, включая штрафы и лишение свободы, на любого родителя, который не выполняет постановления суда. Немедленная реакция на заблокированное посещение редко встречается в нашей нынешней американской системе семейного права, что наносит серьезный ущерб отчужденным детям, которых можно оставлять месяцами и даже годами у родителей, чьи отчуждающие модели поведения наносят все больший психологический ущерб ребенку.

7. Когда экспертиза развода родителей и их детей предполагает наличие  отчуждения, которое потребует лечения от знающего специалиста по психическому здоровью, группа социальных служб рекомендует эксперта и помогает определить вопросы, которые необходимо разрешить. Эта услуга называется терапевтической юриспруденцией.

8. Сотрудничество между судьями и командой социальных служб встроено в систему, так что судьи могут при необходимости обращаться к услугам консультативной группы, а команда может запрашивать судебные решения по мере необходимости. Судья, который передает дело в команду социальных служб, дает инструкции по вопросам, которые требуют экспертной оценки, консультации и первоначального лечения. В то же время команда социальных служб может привлечь внимание судьи к вопросам, которые, возможно, не были указаны в первоначальных судебных документах, но возникают при работе социальных работников с семьей.

9. Суд контролирует все процедуры. Правила, касающиеся конфиденциальности, гарантируют, что деятельность команды социальных служб обеспечивает надлежащий процесс.

10. Результат: более быстрое и долгосрочное разрешение споров; восстановление правильных отношений в семье; прекращение дорогостоящего судебного разбирательства; минимизация вреда для взрослых, а также для детей.

Насколько успешной была реструктуризация семейного суда в Иерусалиме?

Сбор статистических данных об удовлетворенности семей, которые были рассмотрены в системе Иерусалимского суда по семейным делам, позволил сделать четкие выводы. Терапевтическая юриспруденция работает. Терапевтическая юриспруденция в отличие от традиционной системы состязательного суда приводит к гораздо меньшему стрессу, времени и деньгам для всех участников. В то же время он принимает более мудрые решения, значительно увеличивая вероятность того, что дети в разводимых семьях вырастут со здоровыми родителями, в безопасности от жестокого отчуждения.

На самом деле статистика была настолько хорошей, что суды по семейным делам во всем государстве Израиль последовали первоначальному примеры  Иерусалимского суда. Терапевтическая юриспруденция стала стандартной судебной процедурой по всей стране для определения условий жизни детей разводящихся и оспариваемых семей после развода.

Информация это сила.

Терапевтическая юриспруденция означает, что решения об отчуждении принимаются полностью осведомленными (компетентными) психологическими, юридическими и судебными профессионалами. Когда профессионалы, которые действительно понимают отчуждение (и другие формы насилия), оценивают потребности детей и возможности родителей, они затем разрабатывают и осуществляют вмешательства, которые с самого начала бракоразводного процесса действительно служат наилучшим интересам ребенка.

Вот почему терапевтическая юриспруденция снижает уровень отчуждения родителей и позволяет остановить значительное отчуждение после развода в случаях, которые не были предотвращены. Терапевтическая юриспруденция позволяет судам назначать и предоставлять терапию для устранения ущерба от отчуждения, которое во многих случаях началось еще до развода. Это даже может помочь родителям, которые открыты для перемен, чтобы вырваться из патологического менталитета, породившего их отчужденное поведение.

Хотите создать терапевтическую юриспруденцию в вашем регионе?

Терапевтическая юриспруденция, безусловно, намного превосходит состязательные судебные разбирательства, направленные на удовлетворение потребностей развода родителей и их детей, и особенно на решение проблемы отчуждения родителей и других форм жестокого обращения. В каких городах, округах и штатах США и других стран это будет сделано?

Каждый, кто читает эту статью, имеет потенциальный голос. Как насчет того, чтобы самостоятельно связаться с руководством системы семейных судов в вашем городе, округе или штате, чтобы попросить их рассмотреть этот значительно лучший вариант? Объясните им, что проблема гораздо шире, чем неэффективность какого-либо конкретного адвоката или судьи. Это системная проблема. Сама система состязательного суда должна быть изменена.

Наши дети заслуживают лучшей судебной системы для принятия решений, касающихся отчуждения, а также других форм насилия. Совместная система терапевтической юриспруденции может позволить судьям действительно защищать интересы каждого ребенка. Что вы могли бы сделать, чтобы это произошло?

Литература

Marcus, P.  (2019).  Parental Alienation, Contact Refusal and Maladaptive Gatekeeping: A Multidisciplinary Approach to Prevention of Contact Failure.  In Family Law and Family Realities, 16th ISFL World Conference Book,  C. Rogerson, M. Antokolskaia, J. Miles, P. Parkinson, M. Vonk (eds.) (2019). The Hague, Eleven International Publishing, 349-366.

КОММЕНТАРИИ


Равные права для всех

Представлено Уильямом 29 июня 2019 года - 0:45

Это было очень познавательное   чтение. К сожалению, мы еще не пришли к выводу, что утверждение «Наилучшие интересы ребенка»  является главной целью в судебной системе. Для  Отца это тяжелая битва, чтобы добиться права голоса, чтобы выразить свою поддержку своему ребенку, но он чаще всего  сбит с толку из-за традиционных практик, которые по-прежнему используются, не уделяя должного внимания наилучшим интересам жертвы - ребенку.

Увы...

Представлено Сьюзен Хейтлер 30 июня 2019 года - 1:19

Я верю, по крайней мере, в моем штате Колорадо, что судьи стремятся принимать решения в наилучших интересах ребенка. Однако, поскольку они, как правило, не осведомлены об отчуждении родителей, большинство судей, по крайней мере, по моему опыту, принимают  решение  с точностью до наоборот. Судьи выносят решение в пользу отчуждающего родителя, укореняя  злоупотребления. Линда Готтлиб, Эми Бейкер, Дж. Майкл Боун и некоторые другие написали о том, почему большинство юристов, судей и терапевтов неправильно понимают эти случаи. Стоит прочитать то, что они написали.

Спасибо, Уильям, что прокомментировали эту проблему.