АДВОКАТ ЖАН ПАНЬЕ. ФРАНЦУЗСКИЕ СУДЫ ПЕРЕД ЛИЦОМ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ

 

            Жан Панье доктор права, адвокат в парижском суде, бывший член Коллегии адвокатов, сайт - www.contentieux-fiscal-et-douanier.com

            Доктор  права Жан Панние защитил докторскую диссертацию по  специальности «таможенное право» в 1975 году. Он признан одним из лучших специалистов в этой области. Его книга по таможенному праву, опубликованная LITEC в 1990 году, все еще раскупается и вскоре будет предметом нового издания, охватывающего период 1990-2009 годов.

 

ФРАНЦУЗСКИЕ СУДЫ ПЕРЕД ЛИЦОМ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ

 

Источник https://www.village-justice.com/articles/juge-francais-face-alienation-parentale-par-jean-pannier-avocat,33754.html

 Опубликовано 12 февраля 2020 г.

  

            Мы должны без устали возвращаться к теме этого бедствия, которое абсолютно не сокращается, хотя оно осуждается уже двадцать лет [1]. Государственные органы не знают, что с этим делать, и ничего не делают, а судьи, которые только при  упоминании PAS становятся нервными или равнодушными, продолжают игнорировать его, и главное последствие этого - отговаривать адвокатов, которые  ходят к ним на цыпочках, к огорчению отчужденных родителей.  Однако родительское отчуждение является чрезвычайно опасной реальностью для детей-жертв, независимо от того, называется ли это синдромом (PAS) или продолжением «промывания мозгов», и социальные службы это ощущают, но на них влияет связь установленной законом зависимости с судьей.

            Что касается отчужденных  родителей, которые переживают травму, которая влияет на  каждый момент их жизни, в том числе на профессиональном уровне, они больше не знают, к кому обратиться, узнав с ужасом от своих юристов, что обращение к концепции PAS не поможет. Можно практически  говорить об отказе в помощи человеку, находящемуся в опасности.

            Мы осторожно говорим об этом в своих профессиональных ассоциациях, т.к.   «если судье не нравится отчуждение родителей: забудьте об этом!». Это состояние игры, слишком редко бывают судебные решения, связанные с отчуждением родителей, которые влекут за собой последствия. И все же Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) уже давно является примером в этом отношении. Суд повторяет, что его задача состоит не в том, чтобы подменять органы, компетентные регулировать вопросы опеки над детьми и доступа к ним, а в оценке с точки зрения Конвенции решений, которые эти органы приняли по своему усмотрению. Что касается, в частности, обязательства государства принимать позитивные меры, Европейский суд неоднократно заявлял, что статья 8 подразумевает право родителя на меры для его воссоединения с его ребенком, и обязанность национальных властей принять их. [2] Докторская диссертация по медицине даже была посвящена PAS [3]

            Удивительно, что такая страна, как Франция, не может установить обязательные цели для судей, которые уменьшают зло, вместо того, чтобы  усугублять его.  Потому что проблема имеется и нужно ее решать.  Правосудие слишком часто приукрашивает кризис. Каждый год число отчужденных  родителей исчисляется тысячами, что касается судей, то они играют роль Понтия Пилата с аншлагом. [4] Удобный предлог для того, чтобы уклониться от PAS, - это сказать, что это просто выдумка. Это позиция, высказанная экспертом-противником PAS, который руководит конференциями, утверждает, что первооткрыватель PAS, доктор Гарднер - фантазер и педофил [5]. Социальные работники слишком часто не могут сказать или написать в своих отчетах о том, что они видят перед собой, т.е. что является по существу  жестоким обращением с детьми, насилием  в отношении детей. Во Франции нам предстоит ждать еще 30 лет, чтобы убедиться, что целенаправленное обучение сможет улучшить ситуацию.

            В это  время ассоциация ACALPA уже давно занимается организацией обучения жандармерии… и это работает! Но ласточка не приносит  весны. См. Пресс-релиз, опубликованный на сайте Le Village de la Justice в ноябре 2008 г. и озаглавленный «Предложения относительно прав ребенка во время разлучения с родителями»: «20 ноября 2008 года отмечался Международный день прав ребенка. По этому случаю Доминик Версини представил членам исполнительной и законодательной власти годовые отчеты о деятельности, показывающие, что почти половина жалоб касалась проблемы поддержания связей между родителями и детьми в случае разлучения родителей, и что, кроме того, четверть детей не живет с обоими родителями ...

            Наконец, возможно, наиболее важной мерой этого отчета, несомненно, остается просьба о включении в Гражданский кодекс права ребенка поддерживать личные отношения с каждым из его родителей и с некоторыми третьими сторонами. После этого отчета Президент Республики попросил правительство принять необходимые меры для выполнения некоторых из этих рекомендаций в случае разлучения родителей».

            Итак, в итоге, из-за слишком большой склонности некоторых родителей размахивать родительским отчуждением, большинство судей закрывают дверь в эту тему и разъясняет свою позицию  социальным службам. Что делать? Были некоторые предупреждения, оправдывающие эту реакцию [7]. Многие судьи считают, что уже слишком поздно для того, чтобы переломить ситуацию. В этом и заключается главное объяснение: это свершившийся факт.

            Политика свершившегося факта. Разработанный, чтобы гарантировать истинно справедливое судебное разбирательство, поиск подходящего решения наталкивается на серьезное препятствие: религия свершившегося факта, которая идеально сочетается  с отсутствием мужества. Дебаты в офисе судьи с самого начала идут напряженно, потому что судья прочитал различные отчеты социальных служб или даже отчеты экспертов, которых было достаточно, чтобы убедить его в том, что ребенок по существу пропал. Многие судьи думают: все, ущерб нанесен, все кончено! Попытка повернуть вспять процесс отчуждения ребенка от родителя кажется им иллюзорной, хотя от них именно этого и ждут родители. Так что они не делают свою работу.

            Любопытно, что зачастую этими судьями назначаются такие  же эксперты, которые придерживаются политики свершившегося факта в так называемых тяжелых ситуациях. Те же самые эксперты, которых мы находим на конференциях с этими же судьями, которые доказывают хорошим людям, что предмет конфликта в совершенстве ими освоен благодаря множеству проверенных решений. Это называется консенсусом и удачей, если вам удастся поднять руку во время одной из этих огромных месс, чтобы нарушить эту прекрасную гармонию и подтвердить, что политика свершившегося факта - худшее решение для прекращения процесса.

            Отчуждение родителей приведет к еще более тяжелой ситуации. Эти судьи - к счастью, есть и другие, - не будут прилагать усилий, чтобы хотя бы попытаться уменьшить эту раковую опухоль. Нет, зло слишком велико, отчуждающий родитель выиграл битву еще до того, как она началась, и эксперт и социальные службы подтвердят, что отчужденный родитель неловкий и невыносимый и у него нет шансов в ближайшее время возродить родительские узы с детьми.

            Хуже того, отчужденный родитель, чувствуя, что теряет свою надежду  в этом споре, который все  дальше уводит его от своего ребенка, он будет пытаться восстановить  разрушенную связь со своим ребенком, но эти попытки будут восприниматься как несвоевременная неуклюжесть. И чем больше он борется, тем ближе он подходит к наказанию со стороны режима,  который является позором нашей системы. Это ужасное «место встречи с ребенком», где отчужденный  родитель окажется беспомощным в течение часа под наблюдением и в присутствии своего все более враждебного ребенка, который больше не может даже смотреть ему в глаза. Неудача гарантирована, победа  зла над справедливостью обостряет ситуацию.

            Немногим судьям хватило смелости положить конец родительскому отчуждению. «.... (отец) сам признает неэффективность вмешательства, более того, X ... молодая девушка, которая хорошо развивается в других отношениях. Педагогическое вмешательство не может ни достичь поставленной цели, ни даже начать работу по этому вопросу о восстановлении отношений  отца и дочери. Это бесполезно. Конечно, X ... остается подростком в опасности в том смысле, что она поддерживает отношения только со своей матерью, а не со своим отцом, без объяснения причин. Эта психологическая реакция с риском подавления  ее свободного волеизъявления. По всем остальным планам X ... молодая девушка, у которой сейчас все хорошо. Таким образом, любая мера образовательной помощи оказывается неэффективной. Неудача нашего вмешательства должна быть завершена этим наблюдением» [8].

            Кассационный суд своим решением от 18 декабря 2014 г. отклонил апелляцию матери, использовавшей все возможные уловки, чтобы отлучить ребенка от отца. Апелляционный суд Бордо в своем решении от 5 марта 2013 г. счел, что интересы ребенка оправдывают изменение его места жительства в дом отца из-за неспособности матери защитить ребенка от пагубных последствий родительского конфликта. «Принимая во внимание, что после того, как было отмечено, что между родителями были сильные конфликты  с момента рождения Х,  адвокаты настаивали на необходимости установления позитивных отношений между ребенком и каждым из его родителей, что г-жа X ..., которая выдвинула серьезные обвинения против отца ... без обоснования, не показала себя способной уберечь ребенка от пагубных последствий родительского конфликта, апелляционный суд посчитал, что текущие интересы ребенка требуют переноса его места жительства в дом отца и юридически обосновал свое решение»[9].

            Очень интересное решение, которое, к сожалению, Верховный суд решил не опубликовать в Гражданском бюллетене, хотя он, не колеблясь, признается, что судебный процесс по семейному праву, который доходит до него (1% решений), является катастрофическим. Социальные службы, не больше, чем ASE, стоившие государству целого состояния, мало что могут сделать с детьми-солдатами, которые чаще всего манипулируют ими, высмеивая их. Они, очевидно, не видят перспектив в развитии большей жесткости принятия решений в подобных случаях. Тем временем государство оплачивает неподходящую и иллюзорную услугу, которая однажды может заинтересовать Счетную палату.

            Невозможно себе представить, чтобы кто-то признал, что система заблокирована и что процесс апелляции будет редко использоваться для улучшения ваших отношений с «ребенком-солдатом», по словам национального эксперта Пола Бенсуссана.

            Что тогда делать? Эту институционализированную практику политики свершившегося факта нельзя стереть взмахом волшебной палочки. Позиция, которая явно контрастирует с редкими смелыми решениями судей, которые знали, как взять быка за рога - отчуждающего родителя, - навязывая ему наилучшее возможное решение, чтобы положить конец его разрушительной работе и восстановить поврежденные или  даже полностью разрушенные отношения ребенка с другим родителем.

            Трудность, которая частично объясняет отказ  судей от самостоятельного решения, практикующих политику свершившегося факта, заключается в вопиющем отсутствии реальной рефлексии, основанной в первую очередь на насилии в отношении детей. Столкнувшись с хитростью и решимостью отчуждающего родителя, судья чувствует себя беспомощным, потому что он не может следить за ситуацией изо дня в день, пока манипулятор продолжает свою повседневную работу по разрушению отношений, поскольку он держит ребенка под своим контролем, в полном плену. Ситуация начинается с того, что права на посещение ребенком отдельно проживающего родителя без колебаний нарушаются каждые выходные и даже во время праздников с целью утраты  остатков родительских прав. Явление повторяется  снова и снова в тысячах семей каждую неделю. Некоторые родители-жертвы умножают жалобы, результатом которых в лучшем случае являются простые напоминания о законе.

            Штраф кажется неподходящим и все же. Считают, что насилие над детьми не в моде. Некоторые судьи решили ввести штрафы: TGI of Laval (JAF) объявил 8 февраля 2008 г. «предварительный штраф в размере 300 евро за каждое обнаруженное нарушение» в отношении матери, которая под предлогом нежелания своей дочери препятствовала ее посещению отца. Это хорошее начало, но стало ли оно успешным с тех пор?

            Пресса избегает таких подобных тем, особенно аудиовизуальных, потому что боится, что ее засыплют криками о помощи, особенно после трансляции в прайм-тайм. Это прискорбно, потому что она может выполнить полезную работу для тысяч родителей, изгнанных обычными судьями. У нее есть право разоблачать судебную практику. Это часто позволяло привлечь внимание государственных властей, которые радуют нас своими приоритетами, которые не всегда актуальны, и закрывают глаза на серьезные нарушения, которые могут привести к невыносимым последствиям.

            После судебного процесса  отчуждающий родитель вбивает гвоздь в голову своего ребенка: «Ты видел, судья за меня!» - все кончено. Напротив, отчужденный родитель пройдет через ад, который будет травмировать  его на всех уровнях. Давайте все-таки представим идею крупной телепрограммы с представителями адвокатуры, способными задавать тон, и судьями, которые принципиально не отвергают PAS. Наконец, вопрос об ответственности государства за грубую халатность, возможно, поможет повысить осведомленность. Это все еще хорошая  идея для тем, где правосудие явно не сделало своей работы. Ответственность государства очевидна.

Литература:

[1] Paul Bensussan et Florence Rault. La dictature de l’émotion. Ed. Belfond 2002.

[2] Ignaccolo-Zénide c.Roumanie, n°31679/96 ; Nuutinen c. Finlande, n°32842/96 ; Iglesias Gil et A.U.I. c. Espagne, n°5673/00 ; Monory c. Roumanie et Hongrie, n°71099/01 ; Koudelka c. République Tchèque n° 1633/05 ; Zavril c. République TCH7QUE n° 14044/05.

[3] Le syndrome d’aliénation parentale par Bénédicte Goudard Thèse de doctorat en médecine Le Syndrome d’Aliénation Parentale. Thèse de Bénédicte Goudard.

[4] Jean Pannier Vers une amélioration du droit de visite et d’hébergement.

[5] Gardner R.A. The Parental Alienation Syndrome, by Creative Therapeutics, Cresskill N.J., paru en 1992 et réédité en1998.

[6] Toulon (JAF) 4 juin 2007, Gaz. Pal. 18-20 novembre 2007, note J. Pannier.

[7] 1er décembre 2006, suicide de Stéphane Lafargue, (www.collectif-coparentalite.com), 25 mai 2008 suicide de Bernard Perrin, père de 5 enfants.

[8] Tribunal pour enfants de Bayonne 8 février 2013.

[9] Cass.Civ. 1. 18 décembre 2014 Pourvoi n° 14-10041 inédit ( Légifrance).

[10] Jean Pannier Les avocats d’enfant ou les limites du politiquement correct Village de la justice 12 novembre 2009 Rubrique Tribunes et points de vue

 

 

КОММЕНТАРИИ

 

Анн Жюльен Пинье, 16 октября 2020 г., 10:29

 

Как практик семейного права разделяю ваше мнение. Из-за боязни манипулирования или отсутствия подходящей подготовки судьи заранее опасаются ссылаться на эту концепцию и сразу же отвергают ее. Следовательно, юристы должны пройти специальную подготовку, чтобы определить объективные критерии в документах, которые могут привести к назначению специализированных психиатров.

Анн Жюльен Пинье

 

Карл Роке,  14 февраля 2020 г., 11:30

 

Невероятно Невероятен этот взрыв отказов от признания феномена отчуждения родителей. Это механизм, очень похожий на признанный всеми стокгольмский синдром, но который, несомненно, противоречит определенной идеологии и близок к превращению детей в детей-солдат. Стокгольмский синдром проявляется в течение нескольких часов у взрослых, но похоже, что этот механизм может не сработать даже в течение нескольких месяцев у ребенка, который не может слепо следовать за манипулирующим родителем в ущерб своим отношениям другим родителем. Хуже всего читать о том, что это механизм, используемый только жестокими отцами в ущерб матерям,  родительское отчуждение идет в обоих направлениях. Мне жаль псевдоспециалистов, которые отрицают существование родительского отчуждения во имя своей теории.

 

Филипп Лосаппио, 12 февраля 2020 г., 10:27

 

Здравствуйте, господин Панье, вы защищаете отчуждение родителей? Я не верю в отчуждение родителей. мы должны поговорить об этом. С уважением, Филипп Лосаппио

 

Натя, 12 февраля 2020 г., 15:47

 

PAS и роль институтов (юстиция АСЭ и т/д..) Если вы в это не верите, значит, вы ничего не знаете о нарциссических расстройствах (которые часто идут рука об руку). Господин  ПАНЬЕ, насколько я понимаю, и вы, возможно, согласитесь, я считаю, что правосудие ничего не поняло, если оно не включило в свои рассуждения тот факт, что это насилие манипулятора как в отношении родителя-жертвы, как и в отношении ребенка, и что различные субъекты несут ответственность за обеспечение «защиты наилучших интересов ребенка». Я согласна с вами во всем, что написано, отцы и матери становятся жертвами этих ситуаций. При этом вы подчеркнули истину, которую необходимо изучить, - независимость ... структур ASE от судей и наоборот. Желаю вам хорошего дня.

Читатель, хорошо знающий предмет.  

 

СТАТЬИ ПО ТЕМЕ

ВРЕД, НАНОСИМЫЙ РЕБЕНКУ ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ ОПЕКИ И ДРУГИМИ СПЕЦИАЛИСТАМИ НЕЗНАНИЕМ PAS

 

ОТЧУЖДЕНИЕ РОДИТЕЛЯ КАК «ЛЕТАЛЬНОЕ ОРУЖИЕ» СЕМЕЙНЫХ ВОЙН В РОССИИ

 

«THE GUARDIAN» О ПРОБЛЕМЕ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ

 

ШЕРИЛ МЕФЕРД. ПОРА ДЕЙСТВОВАТЬ, А НЕ РАВНОДУШНО НАБЛЮДАТЬ МУКИ ОТЧУЖДЕННЫХ РОДИТЕЛЕЙ

 

ДОКТОР СТЕНТОН САМЕНОВ. КАК СУДЬЯ МОЖЕТ ОСТАНОВИТЬ ОТЧУЖДЕНИЕ И ДЛЯ ЧЕГО НУЖЕН ЭКСПЕРТ-ПСИХОЛОГ

 

ДОКТОР ЛЮДВИГ ЛОВЕНШТЕЙН. ОТЧУЖДЕНИЕ РОДИТЕЛЕЙ И СУДЕБНАЯ СИСТЕМА

 

 

АДВОКАТ ФРАНЧЕСКА ВИЛИ. ОТЧУЖДЕНИЕ РОДИТЕЛЕЙ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ – ГДЕ МЫ СЕЙЧАС?

 

            Франческа Вили является королевским адвокатом Палаты по семейному праву, она  занимается на самом высоком уровне как делами, связанных с Законом о детях, так и с частным и публичным правом, а также делами об опекунстве, особенно в тех случаях, когда против стороны выдвигаются очень серьезные обвинения. До прихода в семейную коллегию она специализировалась на уголовном праве, и в результате большая часть ее работы связана с этими двумя юрисдикциями. Сюда входят дела, в которых есть необходимость в установлении фактов или косвенных доказательств в уголовном судопроизводстве. В частности, Франческа специализируется на делах, когда клиенты или другие стороны обвиняются в убийстве, покушении на убийство своих детей или партнеров, сексуальном насилии или другом серьезном насилии. Такие случаи часто требуют медицинского и фактического перекрестного допроса высочайшего уровня. Франческа также интересуется вопросами, касающимися основных медицинских проблем для детей и взрослых, от основных генетических, костных и сосудистых заболеваний до случаев, когда у противной стороны могут быть глубокие и еще не диагностированные проблемы с личностью и психическим здоровьем. Она также регулярно занимается  случаями отчуждения родителей и вербовки детей против одного из родителей, особенно когда дети выдвигают обвинения против родителя. Франческа получила степень MCIArb от Chartered Institute of Arbitrators и уполномочена проводить арбитраж по делам детей. 

 

ОТЧУЖДЕНИЕ РОДИТЕЛЕЙ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ – ГДЕ МЫ СЕЙЧАС?

Источник https://francescawileyqc.com/parental-alienation-where-are-we-now-2/

Опубликовано февраль 2020 г.

 

Распознавание проблемы

 

            Ситуация в делах об отчуждении родителей в семейных судах в настоящее время существенно изменилась. Специалисты и судьи больше не считают слова «отчуждение родителей» попыткой  защиты от недостойного  поведения родителей, и решения на всех уровнях семейного суда обычно явно используют термин «отчуждение».

            Все ли профессионалы, прошедшие инструктаж по таким делам, понимают отчуждение и как с ним справляться, остается вопросом, вызывающим беспокойство. В последнее время дела о «бесконтактных» делах (т.е. отказе ребенка от  контакта с родителем) описывались в нескольких судах, и по собственному опыту авторов, теперь они «не особенно необычны» или даже как «хлеб с маслом» для семейного суда - фраза, использованная недавно на одном слушании. Эти дела в настоящее время обычно передаются в суды низшей инстанции, которые в настоящее время имеют гораздо меньший опыт в отношении психического здоровья и психологических трудностей, которые часто возникают у той или иной стороны и которые могут вызвать это явление.

            Иногда суды низшей инстанции могут игнорировать острую необходимость в устных свидетельских показаниях и пояснениях  экспертов для решения вопросов, прежде чем просто согласиться с желаниями и чувствами детей. Дела доходят до Верховного суда часто после многих лет судебных разбирательств и когда зачастую более чем достаточно доказательств (охватывающих годы), которые подтверждают однозначный вывод о наличии  отчуждения. Судьи Верховного  суда сильны, опытны в этой области и могут быть прагматичными в своем подходе. Трудность может заключаться в достижении делом этого уровня рассмотрения. Некоторые проблемы  могут заключаться в профессиональном и судебном образовании  разных уровней суда, преемственности судебной системы и более глубоком понимании реального значения эмоционального вреда для отчужденных детей.

            Бывший президент (заседающий в Апелляционном суде) самым ясным образом изложил, как суды должны решать эту проблему и какую несут ответственность за это.

В пункте [64] указано следующее: «Не соответствует подходу судов позиция о том, что, религия (идеология) не играет роли. Если непримиримый родитель воспитывает в своем ребенке унизительное  мнение о другом родителе и тем самым отчуждает ребенка от другого родителя и разрушает  контакты между ними, суд без колебаний должен прибегнуть  к надежным методам, если это требуется в интересах ребенка. Таким образом, суд может принять решение о передаче места  проживания ребенка от одного родителя к другому, либо для немедленного вступления в силу, либо с приостановлением  до тех пор, пока родитель, нарушивший свои обязательства, выполняет постановление суда о контакте ребенка с отчужденным родителем. Суд может назначить опеку  ребенка со стороны  суда. Суд может издать постановление в соответствии с разделом 37 Закона о детях 1989 года о представлении отчета от местных властей с целью возбуждения дела о передаче ребенка на попечение государства».

            (Ребенок: родительское отчуждение) [2018] EWFC B64 (19 октября 2018 года) - еще один хороший пример недавнего продвижения судов к идее «отчуждения». Следующее цитируется непосредственно из судебного постановления:

            «Родительское отчуждение. . . Наиболее опытные судьи Суда по семейным делам признают, что существует категория споров в соответствии с Законом о детях в частном праве, которые представляют собой серьезную проблему для суда и часто вызывают у судей почти отчаяние, поскольку они пытаются добиться положительного и долгосрочного результата для ребенка. Описательный язык используется, чтобы подчеркнуть сложность этих случаев - например, непримиримую враждебность, неразрешимый спор, высокий конфликтный спор. В некоторых из этих случаев чувство отчаяния судьи по поводу того, что ему не удалось добиться положительного результата для ребенка, заметно».

            В Re D (Непреодолимый спор об общении с ребенком) [2004] EWHC 727 (Fam) судья Манби Дж. начал свое выступление  со слов: «11 ноября 2003 года полностью достойный отец покинул мой суд в слезах, будучи вынужден отказаться от своей битвы за контакт со своей семилетней дочерью Д.» . . Именно в этой категории случаев иногда упоминаются «отчуждение», «отчуждение родителей» и «синдром отчуждения родителей». Использование таких выражений часто вызывает критику, глубокий скептицизм и сомнения.

            Синдром родительского отчуждения - теория, впервые выдвинутая американским детским психиатром Ричардом Гарднером в 1985 году. Кэрол С. Брух в 2001 году опубликовала статью «Синдром родительского отчуждения и родительское отчуждение: ошибки в делах об опеке над детьми», в которой автор систематически опровергает подход Гарднера, который она называет «псевдонаукой». Cafcass (органы опеки и попечительства) в 2018 году опубликовал на своем сайте новую систему оценки для дел частного права. Оценка содержит раздел под названием «Ресурсы для оценки отказа / помощи ребенку», который, в свою очередь, имеет ссылку на раздел, озаглавленный «Типичное поведение, проявляющееся при наличии  отчуждения».

            В апреле 2018 года команда факультета права и политики Кардиффского университета во главе с Джули Даути опубликовала обзор исследований и прецедентного права по отчуждению родителей. Работа была заказана Cafcass Cymru, ее цель заключалась в том, чтобы «руководить практикой». Недавно были проведены семинары, изданы статьи, книги, программы и лекции по этой теме, и Интернет наводнен различной информацией о проблеме.

            Что изменилось? Пока все хорошо, однако этот сдвиг в акцентах и понимании, к сожалению, не означает, что правосудие в этих случаях в настоящее время осуществляется справедливо. Возрастающее и очень значительное давление на суды, судей и специалистов означает, что неизбежные слушания по установлению фактов, необходимых в делах частного права, чтобы продемонстрировать отчуждение, обычно откладываются (по опыту автора, на срок до 2 лет) на время рассмотрения дел и другие срочные дела имеют приоритет. В некоторых случаях благонамеренные суды предполагали, что значительная задержка, вызванная ожиданием слушания по установлению фактов, теперь может позволить семье избежать необходимости спора в суде, если они смогут каким-то образом «добиться прогресса» в промежуточный период. Последствия такой задержки могут быть серьезными. Детям в возрасте 14, 15 лет и старше может быть чрезвычайно трудно восстановить отношения с родителями, когда их взгляды укоренились и укрепились. Если суд в конечном итоге придет к выводу, что дети в большей безопасности с другим родителем, и им необходимо перейти к переселению на другое место жительства или принять другие  серьезные решения, в этом возрасте может быть мало смысла в продолжении судебного процесса. В некоторых случаях эмоциональный ущерб настолько велик, что рассматривается вопрос об опеке и / или попечительстве, но все еще оказывается слишком сложно воссоединить отсутствующего родителя с ребенком. Экспертное психологическое мнение также остается неоднозначным относительно того, как решить проблему.

            Недавнее создание Европейской ассоциации практиков родительского отчуждения EAPAP- полезный шаг в борьбе с этим явлением. Решение MFS (Апелляция: передача первичной медицинской помощи) [2019] EWHC 768 (Fam) - это дело, в котором мать обжаловала решение окружного судьи о передаче места жительства ребенка отцу от матери. При вынесении решения по делу судья опирался на экспертные психологические доказательства. Мать постоянно изображала отца негативно и агрессивно, психически нездоровым и клеветала на него как на отца. Психолог обнаружил, что ребенок отождествляет себя с негативными и ненавистными чувствами, выражаемыми матерью по отношению к отцу, что, в свою очередь, заставило ребенка выдвинуть обвинения против отцовской семьи и отвергнуть отца. «Части мозаики» в деле позволили суду сделать четкие выводы, основанные на доказательствах. Суд получил заключение со стороны органов опеки, психологическую экспертизу, психиатрическую экспертизу и рассмотрел историю судебных разбирательств, которые продолжались в течение предшествующих 7 лет. Многие случаи не могут позволить себе роскошь такого уровня доказательств, и многие судьи просто исполняют то, о чем дети сообщают, что они «хотят» посредством контакта.

 

Я отчужденный ребенок, вытащи меня отсюда

 

            Дети и отчуждающие родители часто повторяют, что судебный процесс наносит им значительный вред и что в других сферах их жизни они процветают. Нетрудно понять, почему такие аргументы могут быть очень убедительными для судей и профессионалов, которые могут не иметь значительного опыта работы с подобными делами и чрезвычайно тяжелыми судебными решениями, исполнение которых трудно контролировать. Если ребенок очень хорошо учится в школе, адаптирован в социальном плане и во всех других сферах его жизни, суд может изначально позаботиться о том, чтобы не повлиять на него. Иногда дети в таких случаях относительно послушны, а школа и спорт являются безопасным убежищем от психологического конфликта, в котором они оказываются. Дела об отчуждении, как правило, совершенно не подходят для арбитража (даже в рамках новой схемы арбитража с детьми), поскольку они могут вызвать серьезные проблемы защиты, которые часто требуют строгих судебных постановлений и участия опекунов FPR 2010 r 16.4 для независимого представления интересов детей, а также в некоторых случаях участие местных властей посредством процедуры опеки с целью восстановления отношений с отчужденными родителями. Есть надежда, что в будущем возможно обсуждение и размышления о том, как управлять этими случаями.

            Один из судей Семейного суда  предложил специализированный суд с судьями и профессионалами, специально обученными для управления родительским отчуждением. Эти дела занимают непропорционально много времени в суде и часто требуют нескольких слушаний по ведению дел и слушаний с представлением доказательств. Невозможно переоценить необходимость судебной преемственности. В настоящее время многих родителей активно призывают покинуть суды и пробовать внесудебные методы, такие как семейная терапия, на ранней стадии. В случае отчуждения это нецелесообразно. Однако, если вас и / или вашего клиента посчитают намеренно затягивающими  судебный процесс и не желающими  рассматривать психотерапию или другие внесудебные предложения, будьте готовы выступить решительно в суде.

            В отсутствие слушания по установлению фактов терапевтические усилия по оказанию помощи детям, которые часто поддерживаются судом и другими лицами, такими как Cafcass, на первых или вторых слушаниях, просто не будут работать, если терапевты не осознают, что они не должны придавать значение действительности. желаниям и чувствам детей или попадать  в ловушку одобрения «жизненного опыта» ребенка, который со временем может оказаться ложным. Практикующим адвокатам рекомендуется не бояться подавать заявление о запрещении любой  терапевтической работы, до тех пор, пока суд не поймет, что случилось с детьми. Предложения о том, что отчужденный родитель должен возобновить контакт в виде извинений, обычны и могут быть неверно истолкованы и бесполезны.

 

Установление фактов

 

            Установление фактов остается исключительно важным в делах подобного рода. Дело Re J (Дети) (Приказы о контактах: Процедура) [2018] EWCA Civ 115, [2018] 2 FLR 998 повторяет то, что было ясно из нескольких предыдущих дел, а именно то, что неспособность установить основные факты, означает, что суд не в состоянии принять решение, какой из вариантов наилучшим образом отвечает потребностям детей. Слушание по установлению фактов должно состояться до того, как будет составлен отчет по статье 7. PD 12J предназначенный  для улучшения ранее противоречивой практики за счет более пристального внимания к раннему выявлению проблем. Проще говоря, суд не может решить проблему, если вы еще не диагностировали ее. Вынося свое решение Макфарлейн Л.Дж. проанализировал развитие использования судом слушаний по установлению фактов с 2000 года и изложил наиболее важные положения FPR 2010, PD 12J («Урегулирование и установление контактов с детьми; бытовое насилие и вред»). Затем он спросил себя, как, учитывая отсутствие слушания по установлению фактов, суды выполнили свою обязанность согласно статье 1 Закона о детях 1989 года по обеспечению благополучия детей в этом деле. Внимание было обращено на три недавних решения (Re CB (Перемещение за границу: домашнее насилие: организация детей) [2017] EWFC 39 (Cobb J); H v D (Апелляция - отказ в ведении дела) [2017] EWHC 1907 (Fam) (Peter Jackson J); Re M (Дети), и Верховный суд одобрил подход соответствующего суда в каждом случае, когда  суд стремился к установлению контакта между родителем и ребенком.

 

Пожелания и чувства

 

            Желания и чувства детей в этих случаях могут оказаться очень серьезным камнем преткновения для практикующих врачей и судей. В обязанности адвоката  или истца входит обеспечение того, чтобы суд понял, что дело не в том, что ребенок «не хочет», на что часто жалуются родители, сами дети и даже официальные лица  (иногда даже судья), а скорее то, что суду предлагается внимательно рассмотреть среду и контекст, в которых живет ребенок, выражая свои желания и чувства. Хронология и надлежащие свидетельства являются важными инструментами для практикующего даже на этой ранней стадии. Слишком часто стороны в судах низшей инстанции даже не подали заявления по своим делам, пока готовятся отчеты. Эта практика бесполезна, но, похоже, представляет собой понятное желание ограничить кровопролитие, которое, по мнению судей, может представлять судебный процесс. По иронии судьбы, более серьезные дела с обвинениями, когда ребенок или родитель может  жаловаться на сексуальное или серьезное физическое насилие, могут быть лучше рассмотрены, поскольку они рассматриваются более простым образом, когда дело передается в суд по семейным делам. В таких случаях мало споров о раскрытии информации. Суд и юристы обычно признают важность получения документов от психотерапевта, школы и полиции как можно скорее для решения проблем. Однако сейчас есть много случаев, когда утверждается, что, несмотря на то, что оба родителя несут ответственность, «дети не хотят», чтобы отчужденный родитель имел соответствующие сведения  и получал информацию. Даже простой запрос на доступ к теме (вне судебного разбирательства) может стать полем битвы, поскольку школы и врачи предполагают, что, по опыту автора, дети в возрасте 10 лет являются компетентными и могут не  предоставлять соответствующие данные. Часто постоянный родитель к настоящему времени склоняет  школу, психотерапевта и других специалистов к принятию своего рассказа (делает союзниками), что может усложнить ситуацию. Школы иногда консультируются со своими юристами и откладывают процесс, когда скорость имеет существенное значение. Семейному адвокату  кажется очевидным, что компетентность не может быть адекватной, если эксперт не знает, каким воздействиям, зловредным или иным, подвергаются дети. Такой же уровень понимания недоступен широкой публике. Судья или опекун вряд ли будет знать все детали вашего дела и могут определить, имеет ли отношение к вашему делу комментарий психотерапевта или учителя в конкретный день, если рассматривать его в контексте хронологии и других доказательств. Также стоит рассмотреть законность такой позиции, если сторона пытается скрыть такую информацию от родителя.

            В некоторых из этих случаев дети были взяты на «консультацию психолога» или другую терапию, чтобы справиться с тревогой, которую они и / или другой родитель испытывают, когда им сообщают о контакте с отсутствующим родителем. Точно так же поездки к терапевту до и после контакта, чтобы поддержать позицию  отчуждающего родителя о том, что дети страдают от контакта (тревога, расстройство желудка, ночные кошмары), должны быть срочно рассмотрены судом, и такое участие должно быть прекращено при соответствующих обстоятельствах. Только при наличии надлежащих доказательств суд может определить, является ли такое поведение эмоционально вредным. Суду необходимо знать, является ли такое поведение сознательным или неосознанным  действием  одного из родителей, чтобы спровоцировать страх и беспокойство у рассматриваемого ребенка, или свидетельством подлинного расстройства в результате контакта с другим родителем, у которого есть недостатки.

            В Re E (A Child) [2011] EWHC 3521 (Fam), в пункте [31], Хедли Дж. сказал: «Для меня важно осознавать в таких случаях, как этот, что нужно серьезно относиться к тому факту, что ребенок выражает твердое сопротивление контакту, но нужно серьезно спросить: почему это так? Возможно, ребенок искренне противостоит контакту. В таких случаях обычно относительно просто, но не всегда, но обычно относительно просто определить причину или причины, по которым это должно быть так. В других случаях можно обнаружить противодействие, которое, конечно, внешне реальное и искреннее, но на самом деле является защитой для ребенка от бесконечного конфликта с постоянным родителем, от которого, как в этом случае, он полностью зависит».

            Re N-A (Дети) [2017] EWCA Civ 230 - интересное решение, которое подтверждает, что решения  принимает суд, а не дети. У детей в возрасте 16 и 14 лет были отвергнуты их выраженные желания и чувства, и отец не получил разрешения на переезд в Иран. Офицер Cafcass пришел к выводу, что это отрицательно скажется на отношениях детей с матерью и образованием, а переезд нанесет дополнительный эмоциональный вред детям. На детей уже сильно повлияли негативные родительские отношения. Хогг Дж. обнаружил, что ни один из мальчиков не понимал, что повлечет за собой переезд на постоянное место жительства в Иран, и при этом судья не был убежден, что они действительно понимают последствия переезда, что указывает на  «самые серьезные сомнения» относительно уровня контактов, если дети переедут в Иран. Судья Хогг Дж. пришел к выводу, что интересы мальчиков «требовали», чтобы они остались в Великобритании. Также был отдан новый приказ о контакте с их матерью.

            Re R (Ребенок: Апелляция: Прекращение контакта) [2019] EWHC 132 (Fam), [2019] 2 FLR 162 - это решение, в котором также внимательно рассматривались желания и чувства испытуемого ребенка в контексте многолетнего опыта суда и профессионалов. Дело представляло собой апелляцию на решение о том, что Р. не должен иметь прямого контакта с отцом и приказа в соответствии со статьей 91 (14) Закона о детях 1989 года. Были утверждения, что отец совершал физическое насилие, которые были признаны ложными, и выводы в отношении матери очень серьезного характера ‘. . . мать изолировала  R от его отца. . .в результате R пострадал и / или продолжает подвергаться риску значительного долгосрочного эмоционального вреда в результате манипуляций его матери; это происходит на фоне сильного и твердого (хотя и неверного) убеждения матери в том, что отец представляет опасность для Р. Однако было принято решение о том, чтобы Р. продолжал жить со своей матерью и имел только косвенный контакт с отцом. Постановление 91 (14) было принято в отношении «проведения времени» Р. с договоренностями и на период в два года в отношении «условий проживания» Р. Бейкер Дж. Отменил  решение о том, что Р. не должен иметь прямого контакта с отцом и приказ о косвенном контакте. Он также отметил, что психолога просили в ее отчете или в ее устных доказательствах четко сформулировать с точки зрения психологии развития возможные или вероятные последствия для R в результате : (а) взросления и достижения совершеннолетия без каких-либо отношений со своим отцом или отцовской семьей; (б) наличия у R набора убеждений об отце, которые были в лучшем случае неточными, в худшем - фундаментально ошибочными; и (c) воспитании до достижения совершеннолетия исключительно его матерью, которая была идентифицирована не только как причинившая ему эмоциональный вред из-за отчуждения его от отца, но также чье воспитание было идентифицировано как создание зависимых  отношений, где R. был не в состоянии индивидуализироваться в процессе развития, развить собственную личность, отдельную от его матери.

            Судья отметил, что общее свидетельство чрезвычайно значительного среднесрочного и долгосрочного вреда следует из ряда источников, и что психолог охарактеризовал продолжающийся вред как потенциально перевешивающий вред разлучения. Он также пришел к выводу, что оценка, которую провел судья в суде низшей инстанции, не приняла во внимание продолжающийся долгосрочный эмоциональный вред, который будет причинен R., если будет оставлен на попечении матери в результате ее эмоционального насилия над R, ее отказ R в отношениях с его отцом и отцовской семьей, а также опасения психологов по поводу эмоционально недопустимого воспитания, которое R, вероятно, получит от своей матери в будущем. Судья также пришел к выводу, что решение о вынесении в отношении прямого контакта R с отцом было неправильным, поскольку сочетание последствий указанных  фактов и отсутствие полного изучения имеющихся вариантов (в частности, в отношении психотерапии для матери) означало, что не все варианты были должным образом рассмотрены, В отношении желаний и чувств в приговоре было зафиксировано следующее: «судья отметил, что из-за PAS у R. его понимание отличается от понимания другого ребенка его возраста. Он также прямо отметил, что на его взгляды повлияла враждебность его матери по отношению к отцу и предоставление R.  информации, не соответствующей  действительности. Несмотря на это судья Торп принял доказательства, демонстрирующие высокий уровень страданий, вызванных попытками побудить его к контакту с отцом.  Г-жа Хилтон от имени отца утверждает, что в этом подходе не учитывалось, что если [исключить] негативное влияние матери, существует множество свидетельств того, что истинное желание и чувства R. - увидеть своего отца. Факты свидетельствуют о том, что это правда.  Вследствие того, что R. был наделен информацией о своем отце, которая не соответствовала действительности, и то, что он был отчужден от своего отца, означало, что, если не будут предприняты шаги для решения этой проблемы каким-либо образом, это ошибочное мнение сохранится, возможно, на всю жизнь. Доказано, что мать вряд ли изменится без терапевтического вмешательства. Даже с учетом терапевтического воздействия прогноз был неблагоприятным. Работа с матерью была предпосылкой к исправлению ложной картины. Если эта работа не принесет результатов, суду нужно будет решить вопрос о том, каким образом должен быть устранен причиненный и причиняемый вред ребенку».

            Произошел значительный сдвиг в подходе судов (на всех уровнях) к делам, в которых отчуждение выявляется в конечном итоге. Однако для родителей остается трудным и зачастую эмоционально и финансово изнурительным доказать свою отчужденность и получить средство правовой защиты. Ситуация осложняется отсутствием компетентных судей по этому вопросу в судах по семейным делам и отсутствием юридической помощи для судебных разбирательств, а также экспертов-психологов и других специалистов в этой области.

            Перегруженные работой местные власти по-прежнему не хотят выдавать судебные приказы об уходе или надзоре в частных делах с этими признаками. Если бы они сделали это, это, по крайней мере, означало бы, что за детьми был бы установлен надзор, пока продолжается судебное разбирательство, однако для этого  необходимы очень опытные практикующие врачи, иначе могут возникнуть проблемы, если дети и родители будут повторять или выдвигать новые утверждения и жалобы. Опять же, для местных властей зачастую безопаснее вмешиваться только после того, как будет вынесено четкое решение по установлению фактов в качестве основы для работы с семьей. В очень многих из этих случаев родитель совершенно не может видеть ребенка и не может нести за него ответственность. Очень часто психологические и психиатрические эксперты сравнивают эмоциональный вред, причиненный детям, с физическим вредом, таким как переломы рук и ног, хотя часто говорят, что физические травмы заживают быстрее, чем эмоциональные.

 

СТАТЬИ ПО ТЕМЕ

ДОКТОР СЬЮЗАН ХЕЙТЛЕР. ДВА КЛАССИЧЕСКИХ СУДЕБНЫХ ДЕЛА О РОДИТЕЛЬСКОМ ОТЧУЖДЕНИИ

«THE GUARDIAN» О ПРОБЛЕМЕ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ

ДОКТОР СТЭНТОН САМЕНОВ. ЭФФЕКТИВНОЕ РЕШЕНИЕ СУДА ПО ДЕЛУ О РОДИТЕЛЬСКОМ ОТЧУЖДЕНИИ

ДОКТОР СТЕНТОН САМЕНОВ. КАК СУДЬЯ МОЖЕТ ОСТАНОВИТЬ ОТЧУЖДЕНИЕ И ДЛЯ ЧЕГО НУЖЕН ЭКСПЕРТ-ПСИХОЛОГ

ДОКТОР ЛЮДВИГ ЛОВЕНШТЕЙН. ОТЧУЖДЕНИЕ РОДИТЕЛЕЙ И СУДЕБНАЯ СИСТЕМА

ДОКТОР ЛЮДВИГ ЛОВЕНШТЕЙН. ОТЧУЖДЕНИЕ РОДИТЕЛЕЙ И СУДЕБНАЯ СИСТЕМА

 

 

            Доктор философии в области клинической психологии Людвиг Ловенштейн (1929. 2016 г.), один из наиболее авторитетных британских психологов в области детско-родительских отношений, судебный эксперт по делам, связанным с отчуждением родителей. Он был президентом Международного совета психологов (ICP), главным редактором журнала «School Psychology International», почетным членом Польского медицинского общества. опубликовал несколько книг и более 360 статей, в том числе по проблеме отчуждения родителей.

ОТЧУЖДЕНИЕ РОДИТЕЛЕЙ И СУДЕБНАЯ СИСТЕМА

 

Источник: Medico-Legal Journal (1999) Vol.67 Part 3, 121-123

https://journals.sagepub.com/doi/10.1258/rsmmlj.67.3.121

 Опубликовано в 1999 г.

 

            В суды поступает все больше дел, когда один из родителей чувствует себя отчужденным  по отношению к детям в семье. Синдром родительского отчуждения (PAS), как его теперь называют, не нов, но его важность подчеркивается в Соединенных Штатах, и в Великобритании. Судьи часто не знают, как поступить с ситуацией, когда один из родителей пытается установить контакт с детьми после отчуждения, разлуки или необычно неприятного и жестокого развода.

            На судебные органы оказывается некоторое давление, чтобы они оставили ребенка или детей с лицом, имеющим основную опеку над детьми, обычно с матерью. Однако родительское отчуждение также касается  некоторых матерей, которым отказывают в контакте со своими детьми, проживающими с отцом. В целом от ситуации отчуждения больше страдает мужчина.

            В недавних делах, в которых я лично участвовал, у меня была возможность поговорить о PAS и подобных  проблемах с двумя судьями в разных случаях. Дилемма состоит в том, как поступить в случае, когда родитель-резидент, т.е. отчуждающий родитель, не хочет  сотрудничать с судами в обеспечении адекватного доступа для другого родителя. Я воспроизведу общий разговор на неформальной основе, потому что фамилии судей  называть нельзя. Интересно, что подобные беседы повторялись с обоими судьями, мужчиной и женщиной, демонстрируя, как часто сталкивается судебная власть с подобными  проблемами в делах об отчуждении родителей.

 

            Психолог: Ваша честь, это типичный случай родительского отчуждения, и я считаю правильным, чтобы отчужденный родитель имел контакт с данным ребенком.

            Судья: Но мама говорит, что ребенок не хочет контактов с отцом.

            Психолог: Это потому, что я обнаружил в ходе своей экспертизы значительный объем программирования со стороны матери, с помощью которого она заставила ребенка реагировать таким образом.

            Судья: Это вполне может быть так, но как я могу справиться с этой ситуацией, когда мать упорно отказывается допускать контакты ребенка с отцом?

            Психолог: Сложная ситуация, ваша честь, но остается вопрос: справедливость восторжествует или ее следует игнорировать?

            Судья: Судите сами -:это очень не  просто. Я проводил время с матерями, даже находящимися  в камере, чтобы попытаться убедить их увидеть причину, по которой их бывшие мужья могут иметь доступ к ребенку. Иногда это срабатывало, а иногда - нет. Это ставит меня в очень неловкое положение, поскольку я должен прежде всего внимательно рассмотреть интересы детей, о которых идет речь, а они, в конце концов, находятся на попечении своей матери, которая, если ее лишат опеки над детьми из-за невыполнение решения суда, потеряют мать, жизненно важную для их благополучия.

            Психолог: Опять же, Ваша честь, допустим, дело доходит до рассмотрения вопроса о неисполнении решения суда. Если обычный преступник не подчиняется решению  суда, применяются меры наказания. Разве не должны применяться некоторые карательные меры, когда мать или отец отказываются подчиниться постановлению судьи и суда?

            Судья: Что ж, я посмотрю, что я могу сделать по этому конкретному вопросу и рассматриваемому делу, но я все еще чувствую, что очень  трудно принять решение, когда один из родителей  категорически против контакта с ребенком, как  и сам ребенок, который   решил  отказаться от любого контакта с другим родителем. Вы предлагаете, чтобы я оштрафовал эту мать или посадил ее в тюрьму за несоблюдение моих указаний и решения  суда?

            Психолог: Я лично не вижу другой альтернативы. Вполне может быть, что в случае такой угрозы отчуждающий родитель принять и исполнять то, что было рекомендовано Судом, и не будет необходимости предпринимать карательные действия, которые мы с вами оба считаем нежелательными и даже можем быть контрпродуктивными.

 

            Оба судьи согласились, что рассматриваемое ими дела были типичными для родительского отчуждения, и трудности, с которыми они столкнулись, слишком очевидны. Их главной  заботой, как и для меня, были дети. Если детям «промыли мозги» и «запрограммировали» мыслить в определенном направлении, это еще больше затрудняло решение судьи.

            Я считаю, что не может быть никаких исключений в случае несоблюдения решения суда и что правосудие должно вершиться справедливо, каким бы болезненным это ни было. Вполне возможно, что отчужденный родитель должен в конечном итоге получить доступ после периода психотерапии с ребенком или детьми, о которых идет речь, чтобы они знали, что происходит. Если они будут старшего возраста, они сами вполне могут оказать давление на отчуждающего родителя, чтобы он увидел смысл происходящего.

            Из разговора видно, что многие судьи, несомненно, не знают, как лучше поступить с отчуждающими родителями - обычно это мать. Судьи часто спасаются тем фактом, что отцы перестают выполнять свою роль, не желают участвовать в жизни своих детей. Это происходит из-за сопротивления, с которым отцы сталкиваются со стороны бывшей супруги, которая часто вступает в новые отношения и желает, чтобы новый партнер взял на себя роль отца. Мне известны случаи, когда мать настаивала на том, чтобы ребенок называл нового мужа «папой», а настоящего отца - по имени.

            Отцов, которые имеют чувство ответственности за воспитание ребенка и отстаивают свои родительские права через суд, относительно немного. Многие отказываются от участия из-за сопротивления, которое им оказывают бывшие супруги и запрограммированный ребенок, а также  из-за нежелание судей принимать суровое, но справедливое по отношению к отчуждающему родителю решение. Несомненно, это связано со следующим:

1.                    Судьи неохотно наказывают и особенно сажают в тюрьму упрямых матерей, которые отказываются подчиняться решению судьи о том, что они должны разрешить доступ детей к отчужденному отцу.

2.                    Судьи часто неохотно игнорируют высказанное детьми мнение о том, что они не хотят встречаться со своими отцами, несмотря на тот факт, что такие дети были «интенсивно запрограммированы» на такую реакцию со стороны матерей и родственников матери.

3.                    Судьи неохотно рекомендуют проводить психотерапию, несмотря на то, что когда такое отчуждение происходит, детям наносится вред. Такую терапию часто рекомендуют свидетели-эксперты, такие как психолог или психиатр. Такие рекомендуемые периоды психотерапии для ребенка и матери рассматриваются судьями (с помощью адвоката со стороны матери!) как способные нанести дальнейший ущерб детям, вовлеченным в этот конфликт и вражду между родителями.

            Несмотря на такие оговорки, судьи несут моральный долг - обеспечить справедливое правосудие для отчужденной стороны, обычно это отец. Угроза наказания для отчуждающего родителя  должна подкрепляться наказанием, включая перевод ребенка из-под опеки матери в нейтральное место или к отчужденному родителю, а также использование лишения свободы при необходимости. Невыполнение этих неприятных, но необходимых действий против упрямых отчуждателей  будет представлять собой издевательство судебной системы над отчужденным родителем. По моему опыту в качестве свидетеля-эксперта в судах в качестве судебно-медицинского психолога, я видел, что большинство отчуждающих родителей, будь то матери или отцы, будут подчиняться решению  суда, если им грозит наказание за невыполнение решения. Следовательно, выполнение различных возможных карательных мер требуется достаточно редко.

            В отношении PAS многие судьи, не всегда осознавая, приняли двойные стандарты. Они рассматривают отчужденных матерей как «жертв», которых нужно защищать, даже если они совершили то, что можно описать только как форму «эмоционального насилия». Они злоупотребили своей родительской властью над детьми, оказывая психологическое влияние на маленьких детей и настраивая их против другого родителя. Они узурпировали роль другого родителя или передали ее другому своему  партнеру, с которым они стали ассоциировать роль отца детей. Таким образом, уничтожив право другого родителя на воспитание детей, они лишили этого родителя возможности вносить свой вклад в благополучие ребенка. Это в то время, когда мы стремимся содействовать равенству полов. Родители  должны иметь равные полномочия и ответственность по отношению к своим детям.

            PAS, как это было доказано, представляет собой порочную форму гендерного оппортунизма или гендерного апартеида, которую те, кто добивается справедливости, больше не могут игнорировать. Судьи должны перестать беспокоиться о возмущении общественности, если они заберут ребенка из-под опеки порочного родителя-программиста, который демонстрирует свою враждебность к бывшему супругу.

            Поэтому я предлагаю защитить отчужденных родителей, будь то отцы или матери. Поступая таким образом, мы также защищаем детей, состоящих в таких отношениях, от грубого и преднамеренного злоупотребления родительской властью или положением со стороны постоянного опекуна.

            Судьи в случаях доказанного PAS должны действовать так же решительно, как и при рассмотрении дела о доказанном преступлении, таком как изнасилование или убийство. Они должны вывести ребенка из-под эмоционального ущерба, нанесенного ему, в безопасное место, где неотчуждающий родитель с помощью терапии для ребенка мог бы восстановить  свое влияние на ребенка. В то же время необходимо помочь родителю, который в первую очередь отчуждает  ребенка. Он или она, несомненно, страдает от значительной патологической враждебности по отношению к бывшему супругу.

            Удаляя ребенка или детей из-под влияния отчуждающего родителя, «промывающего мозги», дети  получают возможность испытать любовь и верность  ранее отчужденного родителя и развить менее предвзятое отношение к нему. Кроме того, у ребенка может развиться положительное отношение к обоим родителям, несмотря на то, что они находятся в состоянии войны друг с другом.

            Это сделает многое для того, чтобы оба родителя, хотя и сохраняя враждебное отношение  друг к другу, заботились о детях  и были преданы им. Это обеспечивает ребенку разумный старт в жизни, которого у него или нее не было бы, если бы влияние отчуждающего родителя продолжалось  вместе с невозможностью  вступить в контакт с отчужденным родителем.

 

ЛИТЕРАТУРА

1. Parent Alienation Syndrome: What the legal profession should know, MLJ Vol 66 ( 1998) pt 4, 151.

 

СТАТЬИ ПО ТЕМЕ

ДАЛЯ ЭРЕЛЬ И ДОКТОР СЬЮЗАН ХЕЙТЛЕР. ПРИ СЕРЬЕЗНОМ ОТЧУЖДЕНИИ РОДИТЕЛЯ НУЖНА СКОРАЯ ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ ПОМОЩЬ

ДОКТОР РИЧАРД ГАРДНЕР. ДОЛЖНЫ ЛИ СУДЫ ЗАСТАВЛЯТЬ ДЕТЕЙ PAS ОБЩАТЬСЯ С ОТЧУЖДЕННЫМ РОДИТЕЛЕМ?

ДОКТОР РИЧАРД ГАРДНЕР. ЛИЧНЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ ПО СУДЕБНЫМ ДЕЛАМ C НАЛИЧИЕМ PAS У ДЕТЕЙ

«THE GUARDIAN» О ПРОБЛЕМЕ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ

 

ИСТОРИЯ УСПЕШНОГО ПРЕОДОЛЕНИЯ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ ОТ СУДЕБНОГО ЭКСПЕРТА ДОКТОРА СТЭНТОНА САМЕНОВА

ДОКТОР СТЕНТОН САМЕНОВ. КАК СУДЬЯ МОЖЕТ ОСТАНОВИТЬ ОТЧУЖДЕНИЕ И ДЛЯ ЧЕГО НУЖЕН ЭКСПЕРТ-ПСИХОЛОГ

 

            Стэнтон Саменов, доктор философии, получил степень бакалавра (с отличием) в Йельском университете в 1963 году и  доктора философии. в 1968 году в области  психологических наук в Мичиганском университете. После работы в качестве клинического психолога в психиатрических службах для подростков в районе Энн-Арбор (Мичиган) он присоединился к Программе по расследованию преступного поведения в больнице Св. Елизаветы в Вашингтоне, округ Колумбия. С 1970 по июнь 1978 года он был психологом-исследователем этой программы. Результаты этого исследования содержатся в трехтомной публикации «Преступная личность» (Lanham, Md .: Roman and Littlefield) в соавторстве с доктором Йохельсоном.

            В 1987 году президент Рейган назначил его в качестве участника конференции Белого дома по проблеме «Америки без наркотиков»

Книга доктора Саменова «Внутри криминального разума» (Нью-Йорк: Times Books / Random House) была впервые опубликована в 1984 году. Кроме того, он является автором многочисленных статей для профессиональных публикаций и часто появлялся в национальных радио- и телепередачах, включая «60 минут», «Шоу Фила Донахью», «Доброе утро, Америка», «Утренние новости CBS», «Шоу сегодня» и «Шоу Ларри Кинга». «Прямой разговор о преступниках» был опубликован Джейсоном Аронсоном в апреле 1998 года.

            В марте 1989 года была опубликована книга доктора Саменова о профилактике антиобщественного поведения. Она называется «Пока не поздно: почему некоторые дети попадают в беду и что родители могут с этим поделать» (Нью-Йорк: Times Books / Random House).

            Д-р Саменов написал книгу, основанную на его опыте независимого эксперта по семейным делам, опубликованную в 2002 году. Она озаглавлена «В интересах ребенка: как защитить вашего ребенка от боли вашего развода». Сайт - http://www.samenow.com/

 

КАК СУДЬЯ МОЖЕТ ОСТАНОВИТЬ ОТЧУЖДАЮЩЕЕ ПОВЕДЕНИЕ РОДИТЕЛЯ

 

Слова судьи доходят до отчуждателя быстрее и эффективнее  

Источник https://www.psychologytoday.com/us/blog/inside-the-criminal-mind/202012/judges-poignant-description-parental-alienation

Опубликовано 17 дек 2020 г.

 

            Во время разбирательства по делу об опеке над ребенком судья сделал выговор отцу за попытку настроить своих детей против матери. Возможно, лучше, чем это могло бы сделать любое руководство по воспитанию, судья кратко и остро описал, что такое отчуждение родителей и его разрушительные последствия. Она предупредила отчуждающего родителя, что предпримет решительные шаги, если он не отнесется к ее словам серьезно и не изменит свое поведение. (Хотя текст заявления судьи отцу является публичным документом и доступен в стенограмме окружного суда, здесь не приводится никакой идентифицирующей информации, касающейся имени судьи, юрисдикции или личности детей и их родителей.)

 

            «Нет на этой земле животного, более поддающегося манипулированию, чем человек-подросток. И в этом нет ничего плохого. Это защитный механизм, который дает им природа, чтобы помочь им выжить в процессе перехода от детей к взрослым ... Эти подростки воюют внутри себя. Если когда-нибудь они жили с ангелом на одном плече и дьяволом на другом, то это именно это время. И единственное, что им нужно, чтобы помочь им пережить эту войну, - это обычно объединенный фронт, называемый их родителями».

            «Есть вещь, называемая родительским отчуждением, которая возникает, когда родитель  слишком многим  [ненужным] делится с детьми. Ваши дети хотят, чтобы Вы оба любили их. Им отчаянно нужно, чтобы Вы оба любили их. Причина этого в том, что ваши дети наполовину Вы и наполовину их мать. И если Вы продолжаете позволять им ненавидеть свою мать, Вы позволяете им ненавидеть часть себя. Они должны любить себя, а это значит, что им действительно нужно любить обоих родителей. И они должны знать, что если они придут домой и пожалуются на что-то, что сделала или сказала мама, Вы скажете: «Ну, ты ведь знаешь, что  мама очень любит тебя».

            «Я услышала  здесь (в судебном процессе) то, чем Вы делились со своими [детьми], хотя этим никогда не следовало делиться. И единственное основание (мотив Ваших действий), которое я могу найти [для этого], - это привлечь Ваших [детей] на Вашу сторону. Каждый раз, когда Вы делитесь этой грязью [негативными высказываниями об их матери] со своими детьми, Вы отрицательно влияете на свои отношения с ними».

            «Одним из признаков отчуждения родителей является разделение с детьми всех дел, связанных с опекой. Это как номер один. А потом рассказываешь детям, что ты единственный родитель, который заботится о них, ты единственный родитель, который их любит, ты единственный родитель, который их слушает, ты единственный родитель, который им доверяет.

            «Мама позволяет им быть на 100 процентов самими собой, в то время как Вы разочаровываете их на 50 процентов о них самих каждый раз, когда рассказываете им что-то нехорошее об их маме… Я не знаю, как Вы можете возвратиться к прежним отношениям, уже поделившись всей этой информацией со своими детьми, но каким-то образом это нужно сделать. Ваши дети должны быть исключены из этого процесса и должны быть просто детьми».

            «Вы создаете такую огромную проблему, потому что своих  детей поощряете  ненавидеть свою маму и верить, что их мама их не любит, и мама им не доверяет, мама не уважает их, и что мать не заботятся об их интересах. Это не единый фронт ... О чем Вы вообще думаете?»

            «Я гарантирую, что если вы хотите, чтобы ваши дети проиграли в жизни, продолжайте делать то, что Вы делаете. Если Вы хотите, чтобы они добились успеха, отбросьте свой гнев и станьте снова единым фронтом [с их мамой}, независимо от того, насколько Вы злитесь [на нее]».

            «Я скажу Вам  это прямо сейчас. Я прекратила опеку над детьми у родителя, который участвовал в родительском отчуждении, при этом основной формой родительского отчуждения является вовлечение детей в спор об опеке и общении с другим родителем. Я изолировала  его от детей полностью; один [случай] был с мамой, а другой - с папой - пока они не пошли на консультацию, и меня заверили, что они понимают, насколько это вредно для детей».

            «Я вижу [в Вас] человека, который любит своих детей в энной степени и готов на все ради своих детей, [но] который, скорее всего, вообще потеряет своих детей, если продолжит такое поведение. Я не хочу, чтобы это случилось с Вами [или] с этими детьми. Я думаю, такое будущее будет  невероятной потерей для ваших детей».

 

 

ЧТО ДЕЛАЕТ СУДЕБНЫЙ ПСИХОЛОГ В СУДЕБНОМ ПРОЦЕССЕ О ПОРЯДКЕ  ОБЩЕНИЯ  ДЕТЬМИ

 

Экспертиза  наилучших интересов ребенка во время развода.

 

Источник https://www.psychologytoday.com/us/blog/inside-the-criminal-mind/202012/what-forensic-psychologist-does-in-child-custody-case

 

Опубликовано 3 дек 2020 г.

 

            Некоторые судебные психологи выступают в качестве нейтральных экспертов в семейных спорах по поводу развода, опеки над детьми и общения с детьми. Судьи могут назначить их для проведения экспертизы, или стороны могут заключить с ними договор, чтобы можно было провести экспертизу. Экспертиза опеки над детьми может быть информативной для суда, когда почти все остальное не привело к урегулированию спора.

            О примирении  не может быть и речи. Посредничество не удалось. И даже судебный процесс может быть остановлен враждующими и непримиримыми сторонами. Судья должен принимать решения, которые повлияют практически на все аспекты жизни людей, которых он не знает. Таким образом, судья может полагаться на экспертов, которые проинформируют его, прежде чем он вынесет окончательное решение.

            Очень важно провести несколько интервью с супругами (или партнерами). Цель состоит в том, чтобы понять их личности и определить их сильные и слабые стороны как родителей. Этот процесс включает в себя оценку их психического здоровья и методов воспитания детей, а также их готовность поддерживать отношения ребенка с другим родителем. Необходимо потратить много времени на интервьюирование детей, которые могут медленно устанавливать доверительные отношения с незнакомцем.

            Я никогда не прошу ребенка указать, с кем он хочет жить. Во время собеседований я стараюсь избегать любых вопросов, которые предполагают, что мальчик или девочка должны сделать выбор. Вместо этого я интересуюсь их интересами, увлечениями, занятиями, друзьями, школой, отношениями в семье и множеством других предметов. Если возможно, я беру интервью у ребенка индивидуально. (Исключения случаются, когда ребенок младенец или имеет дошкольный возраст.) Я также наблюдаю за детьми с их родителями и иногда бываю на дому. Очень важно использовать другие источники информации, опрашивая людей, хорошо знающих семью. Это может превратиться в длительный процесс, поскольку я беру интервью у учителей, консультантов, духовенства, спортивных тренеров, воспитателей детей и медицинских работников. Несмотря на возможную предвзятость, часто бывает полезно взять интервью у бабушек и дедушек, других родственников, соседей и друзей семьи. Информационные документы могут включать школьные записи, медицинские записи и записи о психическом здоровье, оценки работы родителей и записи о вождении.

            В некоторых случаях судья может назначить психологическую экспертизу одного или обоих родителей. Этот процесс уже не включает интервью с ребенком. Это происходит, когда возникают вопросы о психологической устойчивости матери или отца и общей способности действовать в интересах ребенка. Я подробно беседую с родителем, иногда провожу психологические тесты, беседую с другим родителем и получаю доступ к другим ключевым источникам информации.

            Работа в сфере опеки над детьми может быть минным полем для психологов. Возможно, им придется пережить подозрения и гнев и столкнуться с ложными обвинениями в отношении своих процедур или этики. В редких случаях недовольные стороны в судебном процессе об опеке над детьми, которые чувствуют себя побежденными и несправедливо наказанными, могут наброситься на эксперта и сообщить об этом в лицензионный совет. Но наиболее тяжелое положение имеют родители, которые сталкиваются со стрессом разлуки и развода, а также когда на карту поставлено благополучие их ребенка. Некоторые родители считают, что их репутация  находится на кону во время этих споров. Иногда их эгоцентризм  мешает делать то, что лучше для их детей. Споры об опеке над детьми могут тянуться месяцами, даже годами.

            Я, вероятно, в процессе интервьюирования родителей услышу такие разные версии событий, что будет казаться, что  я имею дело с двумя разными семьями. Понятно, что родители стремятся хорошо выглядеть и могут проводить в беседе со мной больше времени, поливая грязью другого родителя, чем откровенно говоря о себе и своих детях. Судебный психолог должен уделять особое внимание интересам ребенка.

            После завершения экспертизы  он представит свои выводы в письменном заключении, который содержит конкретные рекомендации. После того, как адвокаты и родители рассмотрят заключение, они могут прийти к соглашению. В противном случае психолог явится в суд в качестве свидетеля-эксперта. Окончательное решение принимает судья. Наилучший исход для родителей и их детей наступает, когда стороны решают вопрос об опеке и посещении без судебных разбирательств. В этом им может помочь экспертиза.

 

СТАТЬИ ПО ТЕМЕ

КРИМИНАЛЬНЫЙ ПСИХОЛОГ ДОКТОР СТЭНТОН САМЕНОВ О РОДИТЕЛЬСКОМ ОТЧУЖДЕНИИ И ОШИБКАХ МЫШЛЕНИЯ ОТЧУЖДАТЕЛЯ

ДОКТОР СТЭНТОН САМЕНОВ. ЭФФЕКТИВНОЕ РЕШЕНИЕ СУДА ПО ДЕЛУ О РОДИТЕЛЬСКОМ ОТЧУЖДЕНИИ

ДОКТОР СЬЮЗАН ХЕЙТЛЕР: А КАК НАСЧЕТ "ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ЮРИСПРУДЕНЦИИ"?

КАРЕН ВУДОЛЛ. РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ ОТЧУЖДЕНИЯ РОДИТЕЛЕЙ С ПОМОЩЬЮ ЮРИДИЧЕСКОЙ И ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ БЛОКИРОВКИ

 ДОКТОР КРЕЙГ ЧИЛДРЕСС. ДЕТЕКТИВ И ПСИХОЛОГ