Источник https://youtu.be/O9SksPuicdc
Опубликовано 7 января 2022 г.
Ведущий - доктор Ракеш Капур, основатель Детского фонда BambooTree. Отчуждение родителей — это психическое расстройство, обычно наблюдаемое у детей разводящихся пар, когда один из родителей лжет, манипулирует, обучает или «промывает мозги» ребенка, чтобы заставить его отказаться от другого родителя. Это происходит повсюду вокруг нас, но мы не можем этого осознать, поскольку считаем это родительским конфликтом, в котором ребенок становится побочным ущербом. Хотя на самом деле это признанная форма жестокого обращения с детьми, последствия которого не менее вредны, чем физическое и сексуальное насилие над детьми, что приводит к пожизненной инвалидности для ребенка и, следовательно, для общества. К сожалению, апатия судебных и правительственных органов привела к тому, что отчуждение родителей превратилось в тихую эпидемию: ежегодно в Индии к пулу отчужденных добавляются более 1 032 000 детей. Поэтому, чтобы повысить осведомленность об этой форме отвратительного насилия над детьми, мы будем общаться со специалистами в области психического здоровья и юристами со всего мира, чтобы понять ее происхождение, используемые инструменты или стратегии, ее влияние на детей и рекомендуемые стратегии. для его лечения.
Добро пожаловать в нашу серию видео отчуждение родителей - тихая эпидемия.
Доктор Алан Блотцки, или Алан, как я хотел бы его называть, является клиническим и судебным психологом с частной практикой и клиническим доцентом кафедры психологии Университета Алабамы в Бирмингеме. Его судебно-медицинская практика сосредоточена на разводе, опеке над детьми, отчуждении родителей и на ложных обвинениях в жестоком обращении с детьми. Он опубликовал ряд статей об отчуждении родителей и ложных обвинениях в жестоком обращении. Он вел сотни судебных случаев отчуждения родителей, и его показания во многих случаях привели к тому, что суд принял правильное решение, включая изоляцию от ребенка жестокого или отчуждающего родителя. Добро пожаловать, Алан, спасибо, что присоединились к нам.
Спасибо, что пригласили меня, я с нетерпением жду возможности поговорить с вами и помочь людям, которые слушают ответить на их вопросы и лучше понять проблему ложных обвинений и отчуждения родителей.
В 54% случаях родительского отчуждения при рассмотрении в суде присутствуют явные ложные обвинения в злоупотреблениях, ложные обвинения в сексуальном насилии. Эти цифры на самом деле меня очень беспокоят, однако я, как судебный психолог, хотел бы знать, как вы оцениваете такие обвинения и каков ваш совет судьям и адвокатам, как им следует относиться к делу?
Я наблюдаю эти обвинения в жестоком обращении с ребенком, особенно в спорах об опеке над детьми. Да, вы знаете, особенно в спорах об опеке над детьми, это ключевая фраза, потому что я думаю, что контекст этих обвинений меняет динамику всего судебного процесса, я имею в виду то, как обычно серьезно вы воспринимаете обвинения в жестоком обращении. Первое, что я хотел бы сказать адвокатам и судьям, - это не реагировать слишком остро и не принимать каких-либо внезапных решений до тех пор, пока обвинения не будут расследованы и не будут доказаны. Нужно смотреть на временную шкалу, временная шкала событий часто объясняет, почему это обвинение в жестоком обращении возникает именно сейчас, были ли зарегистрированы эмоции, был ли конфликт между мамой и папой, была ли какая-то другой триггер, который поможет объяснить, почему прямо сейчас выдвигается ложное обвинение в жестоком обращении. Поэтому при рассмотрении дела я буквально составляю временную шкалу, я намечаю различные произошедшие события, которые помогут объяснить, почему это обвинение появляется сейчас.
Еще один красный флаг, который я ищу, - это то, что иногда один родитель во время судебного спора об опеке над детьми приводит множество обвинений в жестоком обращении со стороны другого родителя. Это красный флаг для подозрения в фабрикации этих обвинений. Поэтому, когда поступает несколько обвинений, это обычно является тревожным сигналом, но главное, чтобы все относились к этому серьезно, но не спешили в принятии резких или поспешных решений о переезде ребенка или других действиях до тех пор, пока обвинение не будет тщательно расследовано.
Еще одна вещь, которая вступает в игру, особенно в индийском контексте, что расследование действительно проводится в системе судов по семейным делам, но на самом деле там не очень серьезная группа следователей или доступные инструменты расследования, это больше похоже на то, что «он сказал, она сказала», что обычно продолжается много времени, в течение которого дети не имеют доступа к одному родителю, который предположительно является жестоким родителем, так что это вызывает серьезную обеспокоенность
Да, это происходит постоянно, я могу рассказать вам о трех или четырех случаях, которые у меня есть прямо сейчас. Мать подала заявление о сексуальном насилии против отца, и теперь мы работаем уже год с тех пор, как этот отец последний раз видел свою дочь. Поэтому обычно это еще один красный флаг, когда один родитель выдвигает обвинение против другого родителя, но, тем не менее, они тянут, тянут и тянут с попаданием в суд, это красный флаг и это серьезная проблема. На самом деле судьи должны быть гораздо более внимательны к этой динамике, потому что именно они могут остановить попытки затормозить и затянуть судебный процесс, который может продолжаться месяцами, если не годами.
Часто мы считаем, что ложные обвинения в целом безвредны, они просто обусловлены гневом, но они перегружают систему правосудия. Однако в спорах об опеке над детьми они используются как преднамеренная уловка или специальная тактика, чтобы попытаться достичь скрытого мотива. Как стратегия, или уловка, или инструмент это хорошо работает. Практикующие специалисты знают, что если вы подаете заявление о жестоком обращении против другого родителя, эта сторона отслеживает весь процесс, это замедляет его, это может буквально остановить его. У меня были случаи, когда они не только выдвигали обвинения в жестоком обращении, но они обращаются в полицию, чтобы попытаться возбудить уголовное дело, потому что такие родители знают, что, как только это станет уголовным вопросом, это остановит дело в семейном суде. Они знают, что если вы хотите держать родителя подальше от ребенка, лучший способ - это подать заявление о жестоком обращении, особенно о сексуальном насилии. Оно никогда не бывает безвредным, и адвокаты и судьи ошибочно думают, что это просто родитель слишком усерден, о, это просто родитель чрезмерно защищает ребенка. Нет, это родитель, который в некоторых случаях совершает серьезное отчуждение, которое считается жестоким обращением с детьми, поэтому сам процесс отчуждения считается жестоким обращением с детьми, особенно когда оно находится в диапазоне от умеренного до серьезного отчуждения. Поэтому это явно стратегия, которую родитель использует, чтобы получить что-то, а его цель – удержать другого родителя подальше от ребенка, чтобы заблокировать продвижение дела, а затем они просто сидят и ждут. Это происходит постоянно. Это могут остановить адвокаты, судья может остановить это, эксперт по психическому здоровью, если он назначен или если есть привлеченный эксперт по психическому здоровью, этот человек может помочь остановить это, но это нужно остановить.
Относительная изоляция, которую они могут достичь между родителем и ребенком, - это то, что действует как огромная порция питания для этих родителей или время, которое им нужно, чтобы отравить ребенка против другого родителя, потому что им нужен этот разрыв в отношениях в течение определенного периода времени. И, предоставляя этот разрыв, судебная система или система расследований способствуют жестокому обращению с детьми - вот как я бы на самом деле посмотрел на это правильно.
Затягивание, которое дает процессу отчуждения больше времени для укоренения и усугубляет его. Мы видим, что ребенок после периода изоляции от одного из родителей сопротивляется общению с этим с родителем, которого ложно обвинили в насилии над ребенком. Как должен поступить суд? Как справиться с такой ситуацией? Теперь ребенок сопротивляется общению, но обвинения родителя признаны ложными, и как суды теперь должны с этим поступать?
Давайте рассмотрим эту ситуацию. Когда обвинение в жестоком обращении будет признано ложным, намеренно сфабрикованным отчуждающим родителем, должны быть последствия. Если у вас нет последствий, почему человек перестанет делать это? Поэтому должны быть негативные последствия для этого родителя, им нужно сказать, что это не может повториться, им нужно сказать, что если это произойдет снова, то последствием будет сокращение времени воспитания или смена опеки, или терапия по решению суда и т. д. и т. п., должны быть ясно изложенные последствия.
Сейчас о другой части этого вопроса. Если есть серьезно отчужденный ребенок, который постоянно и неоднократно отказывается общаться с другим родителем, и если вмешательство не сдвинет эту ситуацию с мертвой точки, не сможет ее улучшить, тогда ребенок должен быть изолирован от отчуждающего родителя, и я видел, что это было сделано. Я говорю о самых тяжелых случаях. В наиболее тяжелых случаях изоляция ребенка от родителя-нарушителя обычно является первым, что необходимо сделать, вам нужно вытащить ребенка из этого процесса отчуждения, и единственный способ сделать это - отобрать ребенка от родителя.
Вы упомянули две очень важные вещи: одна касается терапии как для родителей, так и для ребенка в умеренных случаях, а вторая – это удаление ребенка из токсичной среды или из жестокой остановки.
Давайте разберем это по порядку, поэтому давайте сначала поговорим об изъятии ребенка. Один из судей из высокого суда, когда я разговаривал с ним, сказал: «Как вы вообще можете предлагать отчуждать ребенка от одного родителя, чтобы вылечить отчуждение от другого родителя?». Он не понимает, что такое отчуждение родителей. Отчуждение - это не то, чтобы ребенок не хотел жить с родителем, отчуждение - это психологическое и эмоциональное желание отвергнуть родителя, это две разные вещи, поэтому мы говорим об изъятии ребенка у родителя, который подвергает его жестокому обращению. Вот суть: серьезное отчуждение родителей следует рассматривать наравне с сексуальным насилием и физическим насилием, они ничем не отличаются, они разные по форме, но они находятся на одном и том же уровне по воздействию на ребенка. Поэтому мы должны точно так же, как мы забираем ребенка за сексуальное насилие, и забираем ребенка за физическое насилие, мы должны забирать ребенка за жестокое обращение у родителя. Этот комментарий судьи показал мне, что он на самом деле не понимает, что такое отчуждение родителей.
Другой судья, когда я разговаривал с ним, сказал, что родитель, который отчуждает ребенка делает это, потому что этот родитель очень любит ребенка. В каком-то смысле я был немного агрессивен из-за того, что сказал этот человек, но я думаю, что у него возникла путаница между любовью и властью. Эти понятия были очень сильно размыты в сознании судьи. И я думаю, именно то же самое вы найдете у многих родителей, которые участвуют в серьезном отчуждении, они рассматривают своих детей как собственность, как продолжение самих себя, у них есть проблемы с границами между собой и другими. Давайте не путать чувство обладания с любовью, это две разные вещи. Обладать ребенком - это не тоже что любить ребенка. Судья не совсем понимает этого, и это верно для многих судей по всему миру.
Перейдем к другой части, о которой вы говорили, а именно к методам лечения. Я занимался похожим случаем вчера, и я разговаривал со специалистом, которого судья назначил для экспертизы ребенка, и он сказал мне, что нам нужно сделать, потому что ребенок сопротивляется контакту. Он говорил, что первое – это ребенку нужна терапия, он не говорил о родителях, и, во-вторых, нам нужно очень медленно продвигаться в этой области. Что вы думаете по этому поводу?
Мой опыт работы здесь, в Бирмингеме, штат Алабама, с судебной системой в некотором роде сформировал то, как я вижу вещи. Если вы разговариваете с кем-то еще в другой части страны, у него может быть другое мнение, иной опыт работы в судебной системе. Я вам скажу следующее: когда вы сталкиваетесь со случаем умеренного или серьезного отчуждения родителей, все три стороны нуждаются во вмешательстве: родитель-нарушитель, отчужденный ребенок и отвергнутый родитель. Для всех троих сейчас необходимо вмешательство. Мы могли бы немного поспорить о том, каким должно быть это вмешательство и в каком порядке все должно происходить, но я думаю, что все, вероятно, согласятся с тем, что родитель-насильник нуждается в индивидуальной терапии и что отчужденный ребенок и отвергнутый родитель вместе нуждаются в семейной терапии.
То, что я только что вам описал, будет работать до тех пор, пока судья, или опекун ad Litem, или кто-либо еще, кто является руководителем группы лечения, создаст условия для участия родителя-нарушителя в индивидуальной терапии, а для отчужденного ребенка и отвергнутого родителя условия для проведения семейной терапии. Если родителя-нарушителя не принудят участвовать в индивидуальной терапии или он откажется от нее, это меняет всю динамику и делает лечение еще сложнее. Поэтому ключом к преодолению родительского отчуждения является наличие решительного и твердого судьи, твердого опекуна ad Litem и твердого руководителя группы лечения, который может применить необходимое вмешательство. Если все это имеется, то это лучший путь к успеху.
Давайте будьте честны, индийская система семейных судов не так хорошо развита, как американская система, у нее не хватает ресурсов, она ограничена во многих вещах, так что вся рекомендуемая вами команда будет недоступна. У нас есть ребенок с умеренным или тяжелым отчуждением, давайте рассмотрим более оптимистичный вариант, умеренное отчуждение. Пусть ребенок находится под опекой отчуждающего родителя, и даже если отчуждающий родитель обращается к традиционному терапевту, традиционный психологу, психиатру по вашему опыту, как это работает?
Если отчуждающий родитель идет на терапию, терапия должна быть нацелена на отчуждение. Когда вы говорите, что они идут к традиционному терапевту, это меня беспокоит. Да, психолог или психиатр, конечно, может помочь, но основное внимание терапии должно уделяться тому, чтобы заставить отчуждающего родителя понять и прекратить свое отчуждающее поведение. Хорошо, если это произойдет, тогда да, все может двигаться дальше и улучшаться, но, по моему опыту, это не просто.
Если по вашему опыту верно, что большой процент этих отчуждающих родителей страдают расстройствами личности, обычно пограничного или нарциссического характера, мы, как медицинские работники, понимаем, что это один из самых устойчивых к лечению видов расстройств, верно? Согласны ли вы с этим, или каково ваше мнение по этому поводу?
Я полностью с этим согласен, я считаю, что такое лечение должно быть максимально ориентировано на поведение. Другими словами, «то, что вы делаете, причиняет вред вашему ребенку, и это нужно прекратить». Поэтому поведенческими методами можно быстрее исправить это. Да, я при этом часто обижаю родителей, сообщая «у вас расстройство личности», но это реальность. Это усложняет задачу, но привлечение их к терапии, удержание их в терапии и сосредоточение внимания на отчуждающем поведении дает вам реальный шанс изменить ситуацию прямо сейчас.
Давайте перейдем к сфере отношений целевого родителя и ребенка, об этом говорят как о терапии воссоединения. Вы считаете такую терапию успешной?
Да, она чрезвычайно успешна, но при условии, что отчуждаюший родитель действительно прекращает отчуждающее поведение. Я думаю, если психологическое давление этого родителя прекратится, то дети и их целевой родитель смогут довольно легко воссоединиться. Если отчуждающее поведение не было уменьшено или остановлено, то ребенок снова оказывается в затруднительном положении, потому что даже если ребенок хочет связаться с целевым родителем и хочет восстановить связь с целевым родителем, он будет как бы парализован отчуждающим родителем, который все еще продолжает отчуждающее поведение. Поэтому суть заключается в том, чтобы убедиться, что отчуждающее поведение прекратилось, как только это произошло, тогда воссоединение может начаться и обычно успешно происходит в легких и умеренных случаях. Но в тяжелых случаях используется период, который мы называем терапевтической изоляцией. Его нужно использовать, но не все судьи понимают это. У меня было несколько дел, когда они это понимали, и они это делали, но у меня также были случаи, когда судьи отказывались сделать это, потому что они видели в этом опасность. И я пытаюсь им объяснить, что серьезное отчуждение требует серьезной реакции. Иногда это получается, иногда нет.
Другая вещь, которая беспокоит многих этих судей, это то, что если бы я просто выбил ребенка из колеи и переместил его из одной среды в другую, это могло бы навредить ребенку. Были ли какие-либо последующие исследования детей, которые были изолированы или у которых терапевтически прекращены отношения с отчуждающим родителем?
Да, были исследования, и они четко показали, что это полезно для ребенка, а не вредно, и, опять же, это одна из тех парадоксальных вещей, о которых я пишу, когда касаюсь проблемы отчуждения родителей.
При серьезном отчуждении это именно то, что вам нужно сделать, необходимо освободить этого ребенка от воздействия отчуждающего родителя, и процесс отобрания этого ребенка у родителя-нарушителя не показал никакого вреда во всех исследованиях, которые были проведены.
Многие люди, с которыми я общаюсь, говорят, что это противоречит здравому смыслу, также многие люди говорят, что в отчуждении родителя участвуют оба родителя. Родители ссорятся друг с другом, и они оба несут равную ответственность за ущерб, причиненный ребенку, что вы можете сказать по этому поводу?
Это один из моментов, который я подчеркиваю в недавней статье: обычно неправда, что оба родителя участвуют в отчуждении ребенка. Я не говорю, что это никогда не бывает правдой, но чаще всего, если вы тщательно исследуете это, то выясните, что один родитель несет большую ответственность за конфликт, чем другой родитель. У меня сейчас есть случай, когда даже некоторые из консультантов сказали, что оба родителя участвуют в создании проблемы для этого ребенка, но мой аргумент в пользу этого заключается в том, что да, оба родителя вносят свой вклад, но не равный, и они даже не близки к тому, чтобы быть равными. Я бы хотел сказать, что чаще всего оба родителя не несут одинаковой ответственности за проблемы в семье, один из них более ответственен за это, чем другой. Во многих из этих случаев мы видим, что один родитель является агрессором, в то время как другой родитель просто борется за право остаться в жизни ребенка, и любое изменение отношений с ребенком у целевого родителя часто приводит его к постоянной тревоге и отчаянию.
Да, да, я также много читал о том, что целевые родители выглядят злыми, тревожными, взволнованными, в то время как отчуждающий родитель в суде производит впечатление очень заботящегося о ребенке , крутого, обаятельного и сдержанного человека. Так что, если вы спросите профессионала о том, кто из этих двоих является вероятной причиной проблемы, они, конечно, выберут взволнованного, злого, расстроенного, хотя на самом деле все наоборот. Еще есть одна вещь, когда люди говорят: посмотрите, этот ребенок, кажется, очень хорошо учится в школе, школьные оценки достаточно хорошие. Этот отчуждающий родитель, даже если мы согласны, что он отталкивает ребенка от другого родителя, кажется, хорошо справляется со своей задачей. Как вы на это отреагируете?
Мой ответ на это - это фантастика, что ребенок хорошо учится в школе, но это, конечно, не отражает всей истории. У меня было несколько детей, чьи оценки сохранялись на высоком уровне, но все же были втянуты в большое напряжение, конфликты и отчуждение. Моя единственная точка зрения – школьные оценки легко проверить, но они не раскрывают всей истории и не должны вас обмануть. Только потому, что ребенку ставят пятерки и четверки, не означает, что психологическая обстановка в семье и социальное функционирование этого ребенка в порядке, это две очень разные вещи. Знаете, социальный успех в жизни (в том числе и в семейной) и хорошие оценки в школе не всегда коррелируют друг с другом. Я бы спросил: «Знаете ли вы, что среди ваших выпускников, которые были вашими сверстниками и лучше всех учились, стали наиболее успешными людьми или самыми лучшими?» И ответ всегда отрицательный. Во многих случаях ученики, сидящие на задних партах, добиваются большего успеха в жизни, потому что они психологически и эмоционально устойчивее.
Иногда мы слышим, как оба родителя жалуются на происходящее отчуждение, когда и мать и отец говорят, что она отталкивает, нет, он отталкивает ребенка. Как нам по-настоящему расследовать такие дела?
Я думаю, вам нужно взглянуть на всю картину. И я думаю, что сама правовая система не очень хороша в этом вопросе. Потому что у мамы есть адвокат, у папы есть адвокат, у ребенка есть адвокат, у всех есть судья, но каждый видит определенную часть общей картины, ни один из этих людей не видит всей глобальной картины. Вот где эксперт или специалист по психическому здоровью может изменить ситуацию. Поэтому, когда меня просят принять участие в судебном деле, я хочу увидеть всю картину, я хочу увидеть маму и папу ребенка, чтобы я мог выяснить, кто отчуждатель, а кто жертва, какова динамика, которая происходит в семье. И если я смогу получить доступ ко всем, насколько это возможно, я смогу это понять.
Какие практические навыки или полезные инструменты вы можете порекомендовать для работы с делами об отчуждении родителя?
Инструментов много: интервью, беседа с мамой, беседа с папой, беседа с детьми, выяснение того, о чем они думают. Обычно используется психологическое тестирование, я даю родителям тест mmpi2, это личностный тест, который дает мне больше информацию о них. Я также использую так называемую серию завершения предложений, когда человек заканчивает предложения, и это способ получить больше информации о том, что он думает, чувствует и почему так ведет себя, о его намерениях и мотивах.
Нужно получить как можно больше информации, чтобы разобраться в этом, потому что все можно выяснить. Я лично видел сотни случаев, в большинстве случаев все выяснить это не такая уж и сложная задача, более серьезная проблема заключается в том, чтобы заставить всю систему работать над созданием эффективной терапевтической модели, которая будет работать. Я имею в виду, что я могу все это выяснить, я могу объяснить это подробно, но потом нужно перевести это в модель лечения, что может дать сбой на многих уровнях, и часто именно это и происходит. Я вижу себя преподавателем, я пытаюсь обучать адвокатов, я пытаюсь обучать судей тому, что все это значит, и что все это означает в плане лечения, но это может быть очень медленный процесс, и он может быть очень разочаровывающим и очень сложным.
В случае отчуждения родителя приходится часто слышать еще один нарратив. На хинди есть поговорка «ребенок — это кровь родителя». В обыденном понимании это означает, что ребенок вернется к вам, когда ему исполнится 18-20 лет. Так зачем создавать все эти проблемы, отчуждающий родитель отступит, если вы просто уйдете из жизни ребенка,
Бывают обстоятельства, когда ребенок настолько отчужден, что отвергнутый целевой родитель отступает, у него нет выбора, его ребенка забрали из его рук. У меня сейчас есть случай, когда целевой отец не видел своего ребенка много лет, не потому, что он или она этого хотят, ребенка забрали из его рук. Так что это случается. Вы можете посоветовать родителю просто сидеть, сложа руки, и ждать, пока ребенку исполнится 18, 19 или 20 лет, когда этот ребенок придет и найдет вас здоровым, что может и произойдет. Но посмотрите на все годы, которые были потрачены впустую, посмотрите на все годы, которые были потеряны, и мы все еще говорим о жестоком психическом насилии, поэтому большинство родителей продолжают конфликт, большинство родителей продолжают давать ребенку понять, что они здесь и что они любят их и готовы в любой момент воссоединиться. Но иногда отчуждение настолько серьезное и полное, что у родителя действительно нет другого выбора, кроме как не вступать в контакт с этим ребенком, и это печально.
Считаете ли вы, что спонтанное воссоединение ребенка с родителем происходит в значительном проценте случаев?
Я не знаю я не знаю данных по этому поводу, но я знаю некоторые случаи, когда это происходило но я также знаю многие случаи, где этого не происходит. Я думаю, что это случается, но посоветовать родителю, чтобы он просто сидел и ждал 10 лет, кажется трагичным и несостоятельным.
Последний вопрос. Доктор Стивен Миллер, очень известный человек, верно заметил, что самая большая проблема с отчуждением родителей заключается в том, что это явление крайне противоречиво и существует так много ложных предположений. Что бы вы посоветовали эксперту, судье или адвокату, каковы распространенные ошибки, которые специалисты совершают в таких случаях?
Самая важная, самая распространенная ошибка, которую я наблюдаю, заключается в том, что все взрослые слушают слова ребенка и принимают то, что ребенок говорит, за чистую монету. Это ошибка. Дети – невольные участники отчуждения, иногда дети слишком малы, чтобы знать, что в их интересах, слишком часто дети настолько вовлечены в судебный спор со стороны одного родителя или, возможно, обоих родителей, что они полностью сбиты с толку. Я хочу сказать, что это огромная ошибка - просто слушать ребенка. У меня в делах были опекуны ad Litem, которые в некоторых случаях приходят ко мне и говорят: «но ребенок говорит хорошо, это здорово, я хочу знать, что говорит ребенок». Но принимать это за чистую монету - это абсолютно неправильный поступок в девяти случаях из десяти, и снова это одна из нелогичных вещей. Исходить из того, что говорит ребенок, это ошибка, и это может поставить вас в очень-очень трудное положение, если все, что вы делаете, это слушаете ребенка.
Доктор Бернет сказал мне в последнем интервью, что у ребенка должно быть право голоса, но не право выбора, поэтому мы должны дать ребенку высказаться, хотя даже подростки не знают, что в их интересах, даже 14-16-летние, особенно если они втянуты в этот процесс отчуждения, они не знают, что в их интересах, и вы можете просто следовать тому, что они говорят.
Я думаю, что еще одна нелогичная вещь, о которой я читал в вашей статье, заключалась в том, что это должно идти медленно, нельзя переходить к совместному воспитанию слишком быстро. Каково ваше мнение по этому поводу?
Я думаю, что задействованный терапевт должен это выяснить. Я видел случаи, которые могут развиваться очень-очень быстро, и я видел в других случаях, что это длительная борьба, это приливы и отливы, они случаются и исчезают, каждый случай уникален. Я думаю, что хитрость в том, чтобы найти терапевта по воссоединению, семейного терапевта, который достаточно чувствителен, чтобы определить скорость, с которой это может произойти. Я не думаю, что есть общее правило для всех случаев. Поэтому, когда вы говорите «быстро», воссоединение ребенка с родителем может произойти примерно за неделю. Я думаю, что быстрое решение может занять несколько недель, и я думаю, что медленное может занять несколько месяцев или дольше, год или около того, - это максимум, на который нам следует обратить внимание. Я имею в виду, что существует просто большая вариативность, и я думаю, что терапевт должен это понять и давить как можно сильнее, иногда кажется, что вы идете по минному полю, и поэтому это занимает больше времени.
Что бы вы посоветовали терапевтам, потому что проблема в Индии заключается в том, что у нас на самом деле нет специалистов по родительскому отчуждению, людей, которые изучили этот феномен действительно серьезно, так что иногда они склонны руководствоваться своими традиционными принципами психотерапии и поведенческой терапии.
Я думаю, необходимо понимать особенности и динамику родительского отчуждения, чтобы понимать это явление правильно. Я думаю, что если вы просто примените к этому феномену традиционную модель психотерапии, вы не добьетесь успеха. Я думаю, что терапевтам в Индии следует лучше подготовиться, чтобы понять это явление, искать супервизию, обращаться к нашим экспертам, чтобы получить как можно больше знаний об аспектах отчуждения родителей, чтобы они могли лучше справляться с этим дома.
Большое вам спасибо за то, что поделились своим глубоким опытом и знаниями, я думаю, это действительно принесет нам много пользы.
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
ДОКТОР АЛАН БЛОТЦКИ. КАК РАСПОЗНАТЬ ОТЧУЖДЕНИЕ РОДИТЕЛЯ
ДОКТОР АЛАН БЛОТЦКИ. КАК РАСПОЗНАВАТЬ ЛОЖНЫЕ ОБВИНЕНИЯ В СЛУЧАЯХ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ
ДОКТОР АЛАН БЛОТЦКИ. КАК БОРОТЬСЯ С ЛОЖНЫМИ ОБВИНЕНИЯМИ В НАСИЛИИ НАД РЕБЕНКОМ В СЛУЧАЯХ ОТЧУЖДЕНИЯ
Комментариев нет:
Отправить комментарий